– Может, я пойду, порублю?

– Давай, потом выпьем пиво, оно в холодильнике.

Сначала рубка шла туго, видимо из-за полного отсутствия опыта. То от кругляка откалывалась щепа, то топор застревал, а поленья не разлетались. Заметил в окне смеющуюся Катю, со злости стал прикладывать больше усилий, взмок, снял рубашку, дело стало спориться лучше, нарубил больше половины, но натер мозоль и даже её сорвал. Сел покурить, подошла Катя и проведя рукой по моему телу:

– Хватит, ты вон уже весь мокрый, пойдем в ванну, скатишься.

Хорошо было стоять под теплым душем, изрядно помахав топором.

Катя бесцеремонно вошла в ванну, принеся полотенце.

– Вытирайся. Да, Алена не соврала, – Катя ткнула пальцем в пресс, – хорош! Катя быстро застирала рубашку и повесила в прихожей. Болела сорванная мозоль, спросил лейкопластырь. Катя принесла зеленку и смазала ею мозоль, дуя на неё, чтобы не жгло. Я поцеловал Катю в голову.

– Юра, если ты не хочешь ни надо, может быть я в 24 для тебя стара?

Я поцеловал ей в глаза, а потом и в губы, членом упираясь ей в живот. Катя сбросила с себя халат, она была восхитительна. От нахлынувшего желания, раскосые соски затвердели на её упругой груди, а стриженый бобрик на лобке, так и хотелось погладить. Я поднял ее на руки и понес в спальню. Кровать была уже расстелена.

Катя в постели была полной противоположностью Алены, она мгновенно улавливала любое моё движение и моментально подстраивалась. Для неё в сексе не было «запретных тем», делая минет и заглядывая мне в глаза, Катя просила не спешить, она боялась, что растрачу весь свой пыл на «холостые выстрелы». В отличие от Кати она не хотела всего за один раз, она хотела всего, но по очереди, отдыхая и в ласках возбуждаясь снова и снова. Спешить было некуда. В перерывах ели яблоки или пили пиво. Потом вновь окунались в мягкое страстное марево, пробуя на вкус, утопающие в сладострастии тела. Наслаждались не только сменой поз, темпа, но и, меняя ласки на жесткий секс, используя для этого все, куда можно было присунуть Катерине. Удовольствие было бешеным, а секс идеальным. Четыре часа пролетели быстро. Мы лежали голяком, на совершенно мокрой простыне. Натруженные орудия – почти «дымились».

Холодное пиво в горячей ванне было нам обоим, как нельзя кстати.

А сейчас обращу ваш взор на то, что никогда больше не увижу, а многие из вас, скорее всего, не видели это совсем и не увидят никогда. Обращу ваш взор на святое, на Интронизацию Патриарха Пимена.

Как-то едем мы с Машей в сторону Загорска в лес собирать грибы-наросты на стволах деревьев, Машка из них поделки всякие делала. Гляжу в вагоне черно от монашек. Ну, Загорск понятно, но не живут же все монашки в Москве, а молиться едут в Загорск. Выходим в Загорске, мать честная, народу тьма.

Это теперь знаю, что 2 июня 1971 года был Поместный собор и 3 июня Интронизация Патриарха Пимена, а тогда этого ничего не знал и попал на такое редкое событие совершенно случайно.

В Загорске на площади стояли иномарки, народу было много, даже очень много. Поинтересовался, когда будет служба, сказали, что часа через два и мы пошли осматривать – чудо Троице-Сергиеву Лавру. Ходил и смотрел с открытым ртом на этот крупнейший в России мужской монастырь.

Краем уха я услышал, что открыт доступ к Рублевским иконам. И мы их нашли! Мы увидели то благолепие, что было в те времена, от всех скрыто пропагандой и в прямом смысле этого слова – закрыто на замок. Неожиданно к нам подошел мужичок, махонький, сухонький, седенький, аки святые мощи, в черной рясе с очень добрыми глазами, он поинтересовался, не из духовной ли я семинарии или может я свободный художник, так как у меня такие длинные волосы.