После актива в партбюро было несколько совещаний по его итогам. Я там упорно возражал тем, кто говорил, что актив – это сплошное безобразие, что большинство актива поддержало антисоветские настроения. Я настаивал, что надо видеть положительные стороны актива, нельзя отталкивать от себя комсомольцев, в идеологической работе нужно опираться на комсомольский актив. Еще я говорил о том, что сама идея издания «Литературного бюллетеня» на мехмате прекрасна, это здорово, что наши студенты не замыкаются в своей специальности, а проявляют широту интересов. Это и для успеха воспитательной работы важно. И я предлагал не закрывать бюллетень, а сохранить его. Хорошо бы и редакцию сохранить, пусть и в несколько измененном составе. Со мной в принципе соглашались, но продолжали настаивать на выполнении решения партсобрания об исключении основных членов редакции.

Через несколько дней после актива у нас на потоке прошло собрание с обсуждением персонального дела Стоцкого – с нашего курса он один участвовал в бюллетене. Накануне проект решения с вынесением выговора Стоцкому мы писали в моей комнате в общежитии вместе с секретарем нашего потокового комсомольского бюро Виталиком Беленьким. К этому времени, видимо, партком университета и наше партбюро уже решили не настаивать на исключении из комсомола и университета всех авторов этого бюллетеня. В конце концов, исключен из университета был только Белецкий. Стоцкому объявили выговор, из университета не исключили, но посоветовали уйти в академический отпуск по состоянию здоровья. Пришлось уйти в отпуск и Сереже Смоляку с нашего курса, который тогда был у нас членом потокового комсомольского бюро. Он тоже опасался исключения за слишком резкое выступление на собрании актива, в котором он высказался против вмешательства нашего партбюро в комсомольские дела, приведя в пример физфак, где партбюро очень мягко обошлось с авторами похожей стенгазеты, вывешенной на факультете. Сережа больше года проработал на каком-то заводе и закончил мехмат с задержкой на два года. Возможно, эта его работа на заводе стала для него дополнительным стимулом для занятий математическими методами в экономике. В будущем он стал довольно известным экономистом.