– Здесь прохладно, – наконец, проговорил Тихон.

Фрося дернулась. Не потому, что испугалась. А от того, насколько близко прозвучал его голос. Почти на ухо.

И от того, как полыхнуло вдруг жаром. Ирбис обжигал.

– Тогда иди в дом, – максимально спокойно ответила Фрося.

– Пойдем? – предложил Тихон.

– Нет, не хочу, останусь здесь, – повела плечом девушка.

– Тогда и я останусь.

А дальше Фрося знала, что может произойти. Знала, и все равно ничего не сделала. Не убежала. Не ударила Ирбиса. Даже не отстранилась. У нее будто заледенели все мышцы, не позволяя шевелиться.

Тихон обнял ее руками и притянул к груди. Фрося стояла спиной к нему, но чувствовала, как становится теплее.

Взглянула вниз, на широкие ладони, которые легли поперек ее живота поверх пиджака.

Ирбис в белоснежной рубашке. Идеальные манжеты и дорогущие запонки. Впрочем, это ведь Ирбис. В нем все идеально, от начищенных ботинок, до запонок и парфюма.

И будто Тихону было мало того, что он уже сделал. Обняв, устроил подбородок на плече Фроси и вздохнул, обдавая ее теплым дыханием.

У Фроси промчались мурашки по всему телу. Вот он, тот момент, когда нужно возмутиться и оттолкнуть Тихона.

Но так было тепло…. Так хорошо… Спокойно…

Да и руки оказались прижаты крепкими объятиями под мужским пиджаком. Нет, Фрося решительно ничего не могла поделать.

– Рыжик, а помнишь, как ты любила здесь читать и качаться на качелях? – негромко пробормотал Ирбис.

Фрося помнила. Но почему это помнил Тихон?

Девушка молчала. Не хотела она говорить. Потому что… просто не хотела и все. Знала, если скажет что-нибудь, они непременно перейдут к словесной перепалке. А ругаться сейчас совсем не хотелось.

И вдруг к ее щеке прижался ледяной нос парня. Нет, ей, конечно, тепло, закутанной в пиджак, еще и в объятиях Тиши. Но сам Ирбис остался в одной лишь рубашке.

– Ты замерз! – спохватилась Фрося и, отстранившись от Ирбиса, повернула голову так, что смогла рассмотреть его лицо.

Неосторожно, на самом деле, поступила. Потому что Тихон, воспользовавшись ее растерянностью и самой ситуацией, повернулся так, что Фрося теперь была прижата к мужской груди, а наглые руки нырнули под пиджак, надетый на девушку.

Теперь Фросе стало еще теплее. Спереди ее грел парень, плечи укрывал пиджак, а щеки раскраснелись от того, что она прекрасно понимала, как она с Тихоном выглядит со стороны.

Парой.

А так быть не должно.

– Теперь согрелся, – приглушенно, потому что губами прижимался к ее шее, ответил Ирбис.

– Пусти, Тихон! – вяло потребовала Фрося.

– Давай еще минутку постоим здесь? В доме шумно, а здесь хорошо, – бормотал Ирбис, а Фрося чувствовала, как шевелятся его губы, посылая мурашки по юному и неопытному девичьему телу.

– Шестьдесят… Пятьдесят девять… Пятьдесят восемь…, – принялась считать Фрося.

– До чего же ты упрямая! – вздохнул Тихон и отстранился.

Фрося решила, что она его умудрилась-таки достать, довела до взрыва. И теперь, как девушка и хотела, наверное, убежит от нее в дом.

Однако Ирбис не убегал. Он отодвинулся от Виткинчук ровно настолько, чтобы посмотреть в ее глаза. А руки парня были все еще на талии и спине Фроси.

– Пятьдесят семь…, – растерянно выдохнула девушка.

– Согласен…, – шепнул Тихон прямо в ее губы.

Фрося замерла. За последние пять часов Тихон уже в третий раз целует ее. И каждый раз поцелуй отличается от предыдущего. Зачем только Фрося их сравнивает? Разве у нее нет дел важнее?

В машине он целовал ее жадно и напористо. В холле особняка быстро и обжигающе. А сейчас – неторопливо и нежно, будто давал право выбора. Впрочем, Фрося, даже имея возможность думать, не понимала, как прекратить эту сладкую пытку. Не драться ведь ей с Тихоном? Куда ей? При всем желании – силы неравны.