Я видел только мост. Мост был сейчас моей главной целью и, может быть, единственной возможностью перебраться на ту сторону. Вокруг царила паника, люди бежали кто куда, люди пытались спрятаться, но проблема была в том, что спрятаться было невозможно. Где бы ты сейчас ни находился, ты не мог чувствовать себя в безопасности. Возможно, только в метро был шанс спастись, но никто не знал, какой мощности оружие пришельцев, и сможешь ли выжить в бездумной опасной толпе, штурмующей сейчас входы в метрополитен.

Я бежал к мосту, лавируя между машин, которыми был заставлен весь проспект и, как я уже видел, весь мост. Мало кто бежал в том же направлении, абсолютное большинство сейчас, оставив свои автомобили, бежало мне навстречу.

Люди в панике становятся неадекватными, отмороженными, в попытке спастись они будут бежать, не важно куда – туда, куда бежит большинство. И они ни перед чем не остановятся, они затопчут упавшего, они сметут и растерзают вставшего у них на пути. В условиях всеобщей паники как никогда становится сильно стадное чувство. Инстинкты подсказывают нам, что в толпе мы менее уязвимы, толпа защитит нас, пострадают только те, кто с краю. Это инстинкт жертвы и в отношении людей он зачастую не работает. Человеческая толпа опасна, смертельно опасна.

В моей голове не было паники. Был страх, но не паника, мой разум был абсолютно ясным, я чётко представлял свою цель и знал, что мне нужно делать. Меня подгоняла бушующая внутри ярость и острая необходимость узнать, что с моим домом. Но навстречу мне бежали люди с обезумевшими глазами, их не интересовали мои планы, им нужно было только бежать, и я был у них на пути.

Я старался огибать бегущих на меня, иногда даже по машинам. Но когда такой возможности не было, я собирал силы и толкал первым, чтобы меня не уронили. Мне нельзя было падать. Я бежал домой.

Конечно, не все вокруг обезумели. Были такие, кто предпочёл не выходить из своих машин, некоторые пытались спрятаться под стенами домов, а многие, наверняка, не покидали своих квартир, надеясь, что их пронесёт. Я искренне желал им удачи.

Перед мостом собралось около десяти сотрудников ДПС – небольшой островок собранности и здравого рассудка в море паники. Они старательно пытались отлавливать тех, кто бежал к мосту, двое крайних заметили меня. Я бежал прямо на второго с краю, крайний же правый двинулся в мою сторону, но заметил человека, который бежал с его фланга, и остановился. Это было как нельзя кстати. Сотрудник передо мной вытянул руку и отставил назад ногу, приготовившись перехватить меня на бегу.

– Стой! Остановись, на мост нельзя! Опасно! – заорал он, перегораживая собой пространство между машинами. Прямо перед ним я качнулся влево, но потом резко прыгнул вправо на капот стоявшего с открытой дверью «Фольксваген Поло», потом на крышу, нога заскользила, но я удержался и прыгнул на крышу соседнего авто, заметив руку ДПСника, чуть не успевшую за моей ногой. Я перескочил на следующую крышу, спрыгнул с неё на асфальт и побежал дальше.

– Стой, псих! – сделал он последнюю попытку меня вразумить. Я не отреагировал. В слегка ошалелых глазах инспектора я тоже увидел страх. Наверняка им всем было страшно, но они продолжали выполнять свой долг, защищая мирное население. Это вызывало уважение, даже если они просто исполняли приказ.

Всё больше истребителей носилось в небе над городом в попытках перехватить и уничтожить быстрые и бесшумные корабли пришельцев. Похоже, дела у них шли не очень. Звук их двигателей сливался в непрерывный гул, с разных сторон гремели взрывы, а дополнял симфонию ужаса леденящий кровь вой тревожной сирены. Визуальным оформлением спектакля выступали пожары на руинах одного из красивейших городов мира. Забегая на мост, я глянул вправо. Телебашня, разрушенная почти у основания, сейчас покорёженная лежала поперёк Невы, зацепившись шпилем за противоположный берег. Я бежал.