Между тем ветер все усиливался и тащил за собой срывающиеся со своих вершин барашками огромные волны, сплошь покрытые длинными полосами белой пены.

При таком волнении моря уже не до шуток!

В какой-то момент из-за сильной качки и ударов волн внизу во внутренних помещениях что-то начало с грохотом падать. Как выяснилось, это в столовой команды во время обеда второй очереди экипажа после смены с вахты, стали отрываться от палубы своими талрепными креплениями столы. Одни падали на бок, сбрасывая на палубу посуду с пищей, пачкая одежду и обжигая разбегавшихся кто куда моряков. Другие столы перемещались по палубе, сбивали крепления других столов и банок и те тоже начинали участвовать в этой «столовой» вакханалии. Один из них так ударил в переборку у двери схода в ПЭЖ, что проломил ее декоративную пластиковую зашивку. В таких изнурительных условиях, когда необходимо править ходовую вахту корабля и при этом приходится постоянно балансировать телом и за что-либо держаться, чтобы попросту не упасть, прошло часа три. И вот наступил такой момент, когда непогода «достала» и подводную лодку, и на ней были вынуждены прекратить мероприятия подготовки к ракетной стрельбе. По крайней мере, я так понял из переговоров руководителя стрельбы с ее командиром. После доклада обстановки на КП флота было получено приказание: нашему кораблю следовать на рейд Кильдин Могильный для постановки на якорь и ждать улучшения погоды, а подлодке занять установленный район патрулирования с такой же целью.

Как на грех, при подходе к восточной части Кильдинского пролива уже в темное время суток, вышла из строя единственная на корабле навигационная РЛС «Волга». Поэтому мы в этой стихии бушевавшего урагана оказались совершенно слепыми. Трудно понять логику проектантов и соответствующих специалистов ВМФ, которые для такого корабля океанской зоны, как наш, предусмотрели одну – единственную НРЛС, но именно так оно и было для первых кораблей этого проекта. Это уже потом на подобных кораблях стали устанавливать при постройке еще одну навигационную РЛС «Дон», а наш корабль в процессе эксплуатации дооснастили НРЛС «Тесла» чехословацкого производства с симпатичным и довольно часто выходящим из строя индикатором в виде наклонно усеченного шара на изящной никелированной ножке, имеющего возможность поворота для удобства наблюдения оператором радиолокационной картинки с любого места ходового поста.

Из-за плотного снегопада ни один из огней маяков и других светящих навигационных знаков на острове и на берегу не просматривался. А остальные наличествующие на корабле навигационные средства, очевидно, не обеспечивали безопасного движения корабля по восточному проходу Кильдинского пролива, ширина которого примерно полторы морских мили, и, тем более, постановку на якорь на довольно стесненном рейде Кильдин Могильный. Ситуация сложилась настолько серьезной, что командир корабля приказал мне, командиру носовой зенитной ракетной батареи ЗРК «Оса-М» попробовать замерить пеленги и дистанции до наиболее характерных точек береговой черты самого острова и суши с помощью станции обнаружения целей, входящей в состав ЗРК. Но предназначенная для обнаружения воздушных целей при всех моих стараниях она оказалась тоже совершенно бесполезной. Поэтому, командир корабля по предложению очень опытного и грамотного командира БЧ-1 Владимира Васильевича Сентюрина, который незыблемо исповедовал главный штурманский принцип «Всегда сомневайся в местоположении корабля» принял решение: при движении корабля по счислению, стать на якорь при достижении глубины дна в сто метров, замеренной по эхолоту НЭЛ-4.