- Желтый галстук. Девочка специально хранила его, - довольно отвечает бандит, - для подобного случая. Ты прав, я не для пустых разговоров пришел, я с очередным подарком – с неприятной правдой.

С правдой, которую я не хочу слышать. Знаю, что не хочу, хотя толком Богдан пока ничего не объяснил, но лучше бы ему не приходить сюда. Лучше бы мне повесить трубку, и отказаться от этого свидания.

Но я сижу, а Богдан говорит:

- Зря вы девочку обидели, нехорошо так с женщинами. Хотя, ты не одну Еву обидел, думаю.

- Мы не…

- Замолчи. Я ведь сказал, что разговора не будет, будет монолог. Ева просила суда дождаться, чтобы тогда тебе все рассказать, а не сейчас, но Евы ведь нет. А суд неизвестно когда, - подмигивает ублюдок. – Так вот: зря вы сделали то, что сделали. Женщины обидчивы, и способны на самую подлую месть. А уж если в этом готов помочь сочувствующий мужчина – получится то, что с вами. Понимаешь?

- Не совсем, - хриплю в ответ, хотя я все понимаю.

Ева знакома с Богданом.

Ева передала ему галстук.

Ева предала.

- Девочка обиделась на вас: поимели, и бросили. А я не люблю, когда хороших девочек обижают тупые мажоры, и мы с Евой решили, что вас нужно наказать. Сначала бизнес… да-да, думаешь, стал бы я так рисковать просто из-за мелкой конторки, которой три секунды от роду? Разумеется, нет! Но Ева хорошо придумала, умная она девочка. И с Лилей отлично получилось, они ведь так похожи… если издали смотреть, - хохотнул Богдан. – Ну вы и придурки! Вы и бизнес потеряли, и встряли в обычный женский обман, заплатив за это свободой. Справедливо, думаю.

Ева. Бизнес, вся эта круговерть с Лилей, даже ее обвинения – все это Ева?

Нет, быть не может!

«Но она видела, что мы вокруг Лили ходим кругами. Не могла не знать, почему, и молчала, словно в насмешку, - приходит в голову поганая мысль, выкинуть которую я не могу. – И в день ареста они рядом были, не ругались, беседовали. И… специально меня на эмоции пробивали. Специально!»

- Ну что, Ярослав? Справедливое наказание ты получил, как считаешь? – бросает Богдан, перестав улыбаться.

Наказание я получил сейчас, а не когда меня закрыли.

Худшее наказание – предательство.

4. ГЛАВА 4

ЕВА

Поправляю платье перед зеркалом и отбрасываю за спину волосы.

Опять я в желтом, хотя теперь сменила имидж, стала смелее, у меня есть красное сногсшибательное платье, и черное мини, накупила в июне, больную душу лечила шопингом, и про ребенка тогда еще не знала.

А теперь носить короткие броские наряды мне уже нельзя, наверное, это несолидно для будущей матери. У меня есть пример, моя собственная мама, а она утонченная, настоящая женщина, и я хочу быть такой же.

Да и внимание лишнее мне не нужно. И в клуб идти не надо, что я там забыла - этой мыслью заканчивается мой внутренний монолог и я, вздохнув, присаживаюсь на кровать.

- Ну ты чего, Ева? - Оля водит красной помадой по губам. - Опять реветь собралась? - она щурится.

- Я не ревела, - вскидываю подбородок, вру зачем-то, подруга ведь все видела, тогда, во дворе у Сергея, и я шмыгала носом всю дорогу, разве что в голос не рыдала. - Просто не хочется в клуб. Мне и пить нельзя.

- Почему это? - удивляется Оля.

Прикусываю язык.

Не знаю, как ей сказать, боюсь, что она разволнуется, начнет на мозг капать, что нам с преподами обязательно встретиться надо, и я должна им рассказать.

А рассказывать я ничего не собираюсь, один неизвестно когда из тюрьмы выйдет, второй довольный женится, им не до меня, таким, как они, не нужны дети, тем более, от обычной студентки, это там, у меня дома фамилия Снежинские означает престиж, а в этом городе главные Воронцов, Штерн, и как там, Настиного отца губернатора величают?