Под занавес случилось со мной ещё одно происшествие. По относительно ровной местности мы за день проходили с нивелировкой километров шесть и возвращались к дому другим путем, чем шли туда. Вот возвращаемся – бац! – поперек узкая межгрядовая лощина затоплена водой и ледок стоит. Конца-краю не видать, обходить неохота, а лагерь наш по прямой вот он, километра три. Я командую своей легкой кавалерии: по одному, бегом, марш! Они одним духом по льду на том берегу очутились, прыгают, гогочут, меня зовут. Пока я место удобное выбирал, они костер развели. Побежал я как на коньках, но вес-то у меня побольше, лед прогибается, трещит. Но держит. Так и обошлось бы, наверное, да попалась на пути какая-то тростинка отдельная. Её ветром теребило и вокруг колечко не замерзло. Вот оно-то меня и подвело, от него лед треснул, пришлось метров пятнадцать выбираться по пояс в ледяном крошеве. Хорошо – не глубже. Немедленно все с себя долой, кое-как выжал, сунул мокрый зад к костру. Вижу, толку не будет. Скорее натянул все на себя обратно: ну, пацаны, догоняйте! Да как врезал! Сначала ужасно тесно было, а когда к домикам подбегал, от меня аж пар клубами валил. Затем – лечебная процедура по известному уже рецепту. Назавтра хоть бы насморк!

Правда, частенько теперь артрит донимает. Может быть, подцепил я его в тех зимних купелях?

На правом берегу изыскания вели гипроводхозовцы Григорий Иванович Огорелышев и Саша Беккер. Г.И. – сухой подвижный старик, виртуоз своего дела. Бесконечно выносливый и терпеливый человек. А с Сашей еще не раз пересекались наши пути в Каракумах.

Между прочим, именно там, в составе группы студентов-практикантов у Беккера работала Эльда Доманина, моя будущая жена. Но встретились мы только пять лет спустя на строительстве второго Тедженского водохранилища.

На озерах мы встретили новый 1955 год и только 4 января С. К. Калижнюк «собственноручно» снял нас с трассы. Задание мы благополучно выполнили. Почти три месяца полевой работы сдружили нас, жаль было расставаться. Мы тепло проводили домой Глеба Васильевича, а Яша вернулся к себе на участок «Эксплуатация». Забегая вперед, скажу, что наш Яша, Язы Курбанович Джумаев, работал на Каракумском Канале, отслужил в армии, заочно кончил институт, женился на дочери партийного секретаря, работал в строительной индустрии и… стал министром пищевой промышленности Туркмении. Пути номенклатурные неисповедимы!

Увы, калижнюковская идея о ГЭС на Канале не осуществилась. Очевидно, напор и объём воды оказались малы. Все же, не всё «могут короли», особенно в инженерном деле.

В январе вернулся я на Час-Как, и стали мы здесь возводить оградительные дамбы: чтобы вода пошла в Канал, в озере нужно было поднять уровень воды на несколько метров.

В эту первую зиму 1954—55 годов основным жильём были землянки. Устраивали их и на прорабских базах, и в Час-Каке и в Карамет-Ниязе, где базировалась теперь контора. Землянка сооружалась быстро и просто: выбиралась бульдозером траншея, вот вам ширина и глубина. А длина – по потребности. Стены и пол обшивались досками по каркасу, на потолок что-либо покрепче. В торцовой стене – дверь и окошко. Засыпали обратно грунтом и жильё готово. В моей землянке помещались поперек впритык две железные койки, у окошка – крошечный столик, посредине – жестяная печь, труба в окошко. Всё. Весь гардероб – в чемодане под койкой.

Никаких запоров ни на дверях, ни на чемоданах! Отныне и на всю Первую очередь, во всяком случае, в полевых поселках наших участков или «отрядов», как их тогда называли.