Школьные будни иногда разбавлялись праздниками Дней рождения. Так Люсю с Наташей пригласили в гости на день рождение к однокласснице Зое. Зоя пригласила на свой День рождения несколько девочек, в том числе и Люсю с Наташей. Угощали их разными вкусностями, традиционными в ту пору: салатом оливье, винегретом, грибочками-мухоморчиками, сделанными из яиц и помидор, лебедями – из яблок, жареной картошкой с котлетами. Девочки сидели за столом, когда в комнату вошёл дедушка Зои. Люся усмотрела знакомые черты, сорвалась со своего места и кинулась к деду с криками: «Дедушка Вася! Это – я, Люся». А он улыбнулся, прижал Люсю и, как когда-то, погладил по голове.. Весь праздник Люся верещала и рассказывала, как дедушка Вася когда-то рассказывал ей по ночам сказки. А потом все водили хоровод, пели песни и плясали под пластинки. Пили чай с тортом и пирогами. Весело прошёл день рождения Зои. Снова потянулись школьные будни. Одна из девочек принесла весть, что можно записаться в кружок вышивания, и все девочки решили заниматься в кружке вышивания. Пошла с ними и Люся. Кружок вела старая строгая женщина. Наряд её казался девочкам немного старомодным, она была одета, как Надежда Константиновна Крупская, которую они видели на картинке в учебнике. Так никто уже не одевался, особенно их поразила брошь, приколотая к белоснежному жабо. Кроме наряда женщины их поразили работы, которыми были уставлены многочисленные полки и увешаны все стены в комнате, где проходили занятия. Валентина не возражала против нового увлечения дочери, даже достала из шкафа и показала Люсе несколько своих вышитых салфеток. Люся по секрету показывала эти салфетки девочкам и хвасталась: «Это моя мама вышила». Валентина купила для занятий специальную ткань, мулине, иголки и пяльцы. У Люси вышивка, как-то сразу начала получаться очень гладкой, словно она всю жизнь этим занималась. Таисия Михайловна очень хвалила Люсю, и часто выставляла её работы на выставку. Но это занятие Люсе быстро надоело. После занятий она часто останавливалась возле двери, за которой шли репетиции хора. И однажды, она осмелела и вошла в зал. Все повернулись и уставились на вошедшую девочку. А женщина, дирижировавшая хором, спросила: «А ты хочешь заниматься?». Люся утвердительно кивнула, тогда женщина сказала, что ждёт её через день в это же время. Люся не могла дождаться назначенного дня. Побежала в дом пионеров пораньше. Вошла в зал первой. Галина Николаевна пригласила её подойти поближе к фортепьяно и предложила взять ноты. Люся с удовольствием повторяла всё. И Галине Николаевне это всё, что спела девочка понравилось. Она сообщила, что Люся принята в хор. Люся, как на крыльях полетела домой, но о хоре рассказала только папе. Люся боялась сказать бабушке и маме. Бабушка бы начала ворчать: « А как же клуб? И так крутимся, как белки в колесе». А мама… Ей Люся ничего не хотела рассказывать. Валентина старалась загладить свою вину, но ничего не получалось. Люся дулась и на все вопросы отвечала отрывисто. Но случай помирил всех. Почтальон принес Павлу повестку из военкомата на военную переподготовку. Он должен был отправиться на целых три месяца в армию. Валентина расстроилась, а Люся даже расплакалась. Павел отнёс повестку на работу и начал готовиться к отъезду. Накануне отъезда весь вечер Павел сидел на кухне, курил сигарету за сигаретой и пел песни. Одна сильно запала Люсе в Душу. Он пел: «Прощай любимый город, уходим завтра в море, и ранней порой мелькнёт за кормой знакомый платок голубой…» Всю ночь просидел, а утром взял рюкзак, под плач Валентины и Люси, поцеловав их, уехал. Люся с заплаканными глазами ушла в школу, а Валентина была в этот день выходная. Сколько же было радости, когда Люся вернулась из школы, а папа – дома. Павел приехал на сборный пункт в военкомат, и оказалось, что с его работы в военкомат прислали бумагу, о том, что Павел работает на оборонном заводе и призыву не подлежит. Павел немного расстроился, потому что ему хотелось вспомнить былые года, увидеть море, выйти опять на корабле в открытое море, окунуться в эту морскую и военную романтику. Валентина же и Люся, наоборот, очень обрадовались, общая радость помирила мать и дочь.