– Профессор. Мне нужна кувалда.

– Это так серьезно?

– Да. Здесь одним усилием воли не обойдешься. Деформирована створка. Надо извлечь ее из гнезда. Тогда диафрагма закроется. Но за герметичность не ручаюсь.

– В конце коридора, справа у пола, есть инструментальный ящик. Открывай осторожно. Ящик герметичен. Кувалды там нет, но что-нибудь тяжелое подберешь.

Я вернулся со здоровенным универсальным ключом, отрезком стального прута и еще одной массивной железякой непонятного назначения.

После пяти минут каторжной работы я весь взмок, хотя скафандр исправно впитывал влагу, но проклятая створка так и не сдвинулась с места.

– Как дела? – Послышался голос Ады.

– Я думал, будет легче.

– Тебе помочь?

Интересно, как она могла мне помочь?

– Не надо.

– Так, Глеб, слушай меня внимательно. Если створка не двигается, значит, ее что-то держит. Скорее всего, повреждение снаружи корабля. Возможно, элемент крепления причального модуля изогнулся, пробил обшивку и заблокировал створку изнутри. Тебе надо выйти на поверхность корабля и осмотреть обшивку.

Я выглянул наружу. Ночь и звезды. Ничего не видно. Полюбовавшись на ближайшие окрестности Вселенной, я включил фонарь и сразу увидел треугольный зуб, воткнувшийся в обшивку почти под прямым углом. Старикан ведь и правда может видеть сквозь стены.

– Вы правы, профессор. Видите?

– Вижу, но плохо, сейчас добавим освещение.

– Снаружи вспыхнули причальные прожекторы, и у меня захватило дух.

Шлюз находился по центру корабля, а вокруг кольцом располагались двигатели. Причем такие, как установлены на перехватчиках малого радиуса действия. Только на перехватчике их два, а здесь восемнадцать раз по два. Причем сам корабль ненамного тяжелее.

Я еще раз окинул взглядом громадное двадцатиметровое кольцо. Совсем недавно там внутри бушевало термоядерное пламя. Принцип действия у них был простой: радиоактивный изотоп водорода нагревался лазером до звездной температуры, происходил небольшой термоядерный взрыв в магнитном поле, затем поле выбрасывало продукты взрыва вдоль оси двигателя.

Надолго задерживаться здесь не стоит. Скорее всего, фон приличный.

Но в свете прожекторов стал отчетливо виден кривой железный зуб с оторванным краем, торчащий в обшивке. Неудивительно – с такими двигателями можно было бы разворотить пол-астероида, а не только стыковочный узел.

Изображение с камер скафандра передавалось в рубку. Правда, при разборках с трупом я предварительно камеры отключил. Аде ни к чему такое зрелище. У нее и так после увиденной руки с желудком не в порядке.

– Видите повреждение?

– Вытащить сможешь?

– Попробую.

Подобравшись к зубу, я стал методично молотить его железякой. Никакого эффекта. Масса железки мала. Да еще скафандр здорово мешал. На базе я такую железяку выдернул бы в два счета голыми руками. А здесь никак.

– Профессор, попробуйте покачать створками, может, вылезет.

– Это происходит постоянно, ты просто не замечаешь. Она вылезла почти на два миллиметра. Стучи давай.

На два миллиметра? Как же это я сразу не заметил? Бормоча себе под нос ругательства, я принялся снова колотить по «зубу» железкой. И она сдвинулась! Створка дрогнула: сначала в одну, потом в другую строну, потом «зуб» выскочил из рваного отверстия, и я еле успел увернуться от зазубренного края.

– Так, ребята, готово! – бодро отрапортовал я, – эй, не закрывайте люк!

Створки диафрагмы почти сомкнулись, но тут же разошлись опять в разные стороны, а между ними нежно белела пуповина моего фала.

– Не ори. Надо было проверить работоспособность.

– А нельзя проверить, когда я буду внутри корабля, а не снаружи?