Новая квартира Ивашкиных располагалась рядом с охлопковским театром. С открытием театрального сезона мужчины баловали женщин походами на премьеры. Какие это были торжественные вечера!

– Мамочка, не забудь приколоть брошь, – советовала Валя, вместе с двоюродными сестрами, Татьяной и Галей, завороженно наблюдая за сборами взрослых.

Женщины надевали вечерние платья и длинные, по локоть, ажурные перчатки, поправляли на плечах меховые горжетки. Модельные туфли на невысокой шпильке дополняли образ. По торжественному случаю пиджаки и галстуки покидали шкафы и использовались мужской половиной семейства по назначению. Процессию неизменно сопровождал шлейф «Красной Москвы» и «Шипра». Со временем, когда дети подросли, отцы гордо выводили в свет семейства в полном составе.

В 65-м Валя поступила в Иркутский институт и частенько останавливалась у любимой тетушки с ночевкой. Институт народного хозяйства, в простонародье – «Нархоз», находился рядом, через перекресток от дома Ивашкиных. Вечерние посиделки с двоюродными сестрами за пирогом, умело приготовленным любимой тетушкой, Валюша обожала. Девичьи секреты обсуждались, когда время переваливало за полночь.

– Чего ты в нем нашла? Спортсмен. Месяцами дома не будет, – переживала тетя Валя за племяшку. Накануне из-за велогонок Леонида сорвалось ее свидание.

– Обещал, если выйду за него замуж, бросит свой велоспорт, – защищала любимого Валентина.

– Вот пусть сначала бросит. Лучше охладись пломбирчиком – Галя целую кастрюльку из «Баньки» принесла. Дальше видно будет, – улыбалась Валентина Евстафьевна не на шутку разволновавшейся племяннице.

«Банька» – кафешка в центре города – снабжала холодным лакомством иркутскую молодежь, заядлых театралов и жителей близлежащих домов. Девчонки часто ныряли с посудой в знаменитое в городе заведение. Как своим, мороженое им отпускали без очереди.

На следующее утро, подведя глаза, накрасив ресницы и на ходу откусывая приготовленный тетей теплый сырник, студентка выбежала из дома в 7:40 и сломя голову полетела на лекции, благо институт рядом.

– Смотри под ноги, сумасшедшая, на таких шпильках навернуться недолго, – закричала вслед цокающим по ступенькам каблучкам Валентина Евстафьевна.

– Я вас сегодня с ним познакомлю, – отозвалась с нижней площадки Валюша.

– Совсем взрослой стала наша девочка. Юрочка женился, Таню с Галочкой выдали замуж, видно, Валечкина очередь подошла, – тихонько вздохнула пожилая женщина. – Надо ставить тесто на пирог, коли жАних в дом придет.

После обеда Валентина примчалась с учебы: к вечеру надо еще прическу освежить. С утра с укладкой не заладилось, чуть на лекции из-за этого не опоздала.

– Чья лохматушка? Интересно, если выбросить вниз на Карла Маркса, кто-нибудь подберет? – хохоча, Анатолий свесил с балкона Валин шиньон, будто собрался выбросить его на центральную улицу.

– Отдай немедленно, всю прическу Валюшке испортишь, – набросилась Галя на мужа.

– Зачем он тебе? У тебя своя шевелюра огромная! – не унимался шутник, посмеиваясь над девушками.

– Ничего вы, мужики, не понимаете, – заступилась за племянницу Евстафьевна, закрепляя на той невидимками накладку из натуральных волос.

В 17 Леня так и не пришел. Валя поглядывала на огромные бронзовые часы, не находя себе места, от нетерпения моталась по окнам квартиры.

– Он обычно не опаздывает. Значит, не придет. Ждать никого не будем, теть Валь, давайте пить чай, – пытаясь улыбаться сквозь обиду, начала расставлять чашки на столе расстроенная невеста.

– Подождем, мало ли чего случилось, – обняла ее тетка. – Еще время есть. Слышишь, Кузьма Матвеевич с работы по лестнице поднимается.