– Да, верую.

Отец Йозо кивнул головой:

– На что тебя подвигает твоя вера?

– Я просто хочу делать добрые дела.

– А в чём могли бы заключаться эти добрые дела?

– Помогать всем, кому могу, и призывать их чуть больше молиться.

– Тебе не жалко народ, который не видит Марию, тогда как ты видишь?

– Очень жалко! Я бы хотела, чтобы Её видели все. Я замечаю, как тяжело людям подниматься в гору. Некоторые даже босиком идут и по шесть часов там проводят. Как бы было прекрасно, если бы Она показалась и им!

Наш разговор переключился на место явлений. Отца Йозо очень беспокоило, что великое множество людей идёт на гору, которую паломники стали называть Горой явлений, вместо того чтобы молиться в церкви Св. Иакова. Ничуть не меньше его волновало всё возрастающее количество милиции. Власти запрещали такие многолюдные сборища, но паломников становилось всё больше. Отец Йозо хотел, чтобы мы пришли во время явления в церковь и позвали туда верующих. Это было бы безопасно и удобно, ведь сейчас мы были вынуждены ежевечерне пробираться через толпу людей, милицию и подниматься на гору по невыносимой жаре. Но будет ли Богоматерь являться нам в другом месте?

Вскоре после моего разговора с отцом Йозо к нам – ко мне и ещё нескольким визионерам – подошли две женщины, Мица и Любица. Они представились социальными работниками. Любицу я до этого никогда не видела, но узнала Мицу. Она жила в Бьяковичах, у самого подножья горы, и присутствовала по крайней мере на одном явлении.

– Сегодня за вами приедет тайная милиция, – встревоженно выпалила Мица.

– Они получили приказ из Белграда, – вторила ей Любица.

Мы ответили, что запрёмся в своих комнатах и никуда не будем выходить, но в ответ они только покачали головами.

– Вы всерьёз надеетесь скрыться от тайной милиции у себя в комнате? – воскликнула Любица.

– Что скажете, если мы все куда-нибудь уедем? – предложила Мица.

– Можем поехать в Чаплину и поесть мороженого, – продолжила её мысль Любица.

Такая перспектива необычайно воодушевила Якова. Вицка знала Мицу и доверяла ей, да и я не испытывала опасений на её счёт, а вот относительно Любицы у меня были сомнения. С другой стороны, от одной мысли, что за нами едет тайная милиция, по коже бежали мурашки. В структуре югославской власти это подразделение выполняло функцию гестапо и было известно пытками, избиениями и даже казнями. Количество паломников на горе росло в геометрической прогрессии, поэтому вероятность скорого вмешательства этого органа казалась вполне реальной. Быстро обсудив этот вопрос, мы впятером втиснулись на заднее сидение Мициной машины. Ивана в тот день с нами не было.

Не успели мы выехать из Бьяковичей, как нас остановил начальник милиции Здравко. Мица остановила машину, и он подошёл к водительскому окну. Увидев на заднем сиденье нас, он очень удивился.

– Мица, что здесь происходит?

– Мы торопимся, – ответила она.

Здравко говорил хоть и тихо, но очень серьёзно:

– Мица, я должен кое о чём у вас спросить.

Люди продолжали стекаться к селу. Некоторые замечали нас и останавливались.

– Если мы продолжим здесь стоять, образуется пробка, – заметила Мица.

– Подождите минутку.

– Мы не можем ждать.

Вокруг автомобиля начала собираться толпа. Здравко повернулся к людям, затем снова к нам.

– Хорошо, – сказал он, сел в свою машину и поехал за нами.

Вскоре мы упёрлись в милицейский автомобиль, который стоял поперёк дороги, преграждая путь и тем, кто направлялся в село, и тем, кто, подобно нам, хотел из него выехать. Около автомобиля дежурило несколько милиционеров. Они недоуменно смотрели на нас, не понимая, что им делать.