– Чёрт возьми… в этом славном городе случается всякое, но ничто не может пройти бесследно. Я найду вас, мисс Эмели.
Свой – чужой
Докурив сигарету, эта вредная привычка уже очень давно портила жизнь детектива, но избавляться от неё он совершенно не собирался, каждый раздумывая над вредом от сигарет, он убеждал себя в пользе от них, Энди сплюнул на землю и, подняв воротник плаща, зашагал обратно к подъезду.
По пути детектив размышлял над, известными ему, фактами и сопоставлял их в голове, словно бы играя в пятнашки. «Итак, на работе мисс Эмели видели последний раз в день исчезновения. Не похоже, чтобы сотрудники «Бон апети» лгали мне или что-то утаивали, в этом совершенно нет смысла. Дома мисс так же не оказалось, чего, в общем-то, следовало ожидать, а вот её соседка миссис Сондра явно чего-то недоговаривает. Странно, что она видела, как возле двери ошивался мистер Фингол и ничего больше. В коридоре не скрипят половицы, и сомневаюсь, чтобы мистер Фингол сильно шумел. Скорее всего он был тих и робок. Кроме того, похоже миссис Сондра и о моём присутствии узнала ещё до того, как я постучал в двери. Шагов не было слышно и, похоже, она в глазок наблюдала и за мной. Возможно стук в двери мисс Эмели привлёк внимание соседки. В любом случае миссис Сондра обладательница превосходного слуха. Можно предположить, что она имеет такую привычку – следить за каждым, оказавшимся в её поле зрения, невзирая на то, что утверждает сама миссис Сондра, будто бы такое поведение ей не присуще. Если допустить, что это так, и что мисс Эмели всё же добралась до своей квартиры, откуда её затем похитили, то, несомненно, миссис Сондра должна была это видеть.
Следы взлома или борьбы отсутствуют, значит можно сделать вывод, что дверь похитителям Эмели открыла сама. Кому одинокая, молодая и красивая девушка могла открыть двери в такое время? Представителям власти, например, полицейским, но почему бы тогда миссис Сондра побоялась об этом говорить? Н-нет… это была не полиция, да и какое у них могло бы быть дело к ней? Нет-нет… возможно это были люди из местной банды… возможно… это бы многое объяснило».
Пока Энди размышлял, он вернулся к пустой автобусной остановке. Рядом располагался, уже закрывающийся, газетный ларёк, Коркнейл прикупил сегодняшний выпуск «Данкхейм пост».
На главной странице красовалось фото трёхэтажного дома, из всех окон которого рвалось наружу жадное пламя, а заголовок гласил: «Сектанты наносят новый удар! Кто будет следующим?!»
– Дьявол! – невольно вырвалось у Коркнейла, принявшегося увлечённо читать. События в городе вызывали у детектива неподдельные эмоции и потому чтение он сопровождал короткими комментариями в духе:
– Только этих вот психов нам не хватало в городе! Интересно, мэр и с ними сумеет договориться? Чего, вообще, хотят добиться эти ненормальные? Внимания? Несомненно, его они получили, но что дальше? О-о-о, нет! Да чтоб тебя!
Досада, сквозившая в голосе, мигом отразилась на лице детектива, а причиной её рождения стало цитирование слов старшего констебля полиции Дональда Джонстона. На самом деле в цитате ничего не было, буквально ничего, ни обидных слов, ни смысла. Ровно, как не было никакого смысла и в самом существовании такого человека, как Дональд Джонстон. Пять лет службы в полиции с таким вот напарником убедили Энди, что данная городская служба нужна только для галочки.
В это сложно поверить, но это самое популярное словосочетание у блюстителей закона сделать что-то «для галочки».
– Старший констебль, дьявол тебя забери, Дональд…
Теперь уже ставший старшим констеблем, Дональд Джонстон всегда был лучшим в вопросе производства красивых галочек, но при том дерьмовым полицейским, впрочем, как и напарником.