– А мне что-то и не хочется разбираться в том – знаю я или не знаю, что такое целомудрие.

Вот так и выходило, что ее поколение могло то, что недоступно нам.

Например, задумываться о целомудренности, не тратя время на выяснение того, что это значит…

– … А вы часто рисуете обнаженных женщин?

– Не часто, но рисую.

– Но ведь голая женщина – это зло, – девушка явно проверяла ремонтоспособность моего здравого смысла. – Так говорит религия.

Я оценил эту проверку; и мне не оставалось ничего, как улыбаясь смотреть ей в глаза: «Самое красивое на свете явление – обнаженную женщину – христианство назвало злом.

Уже за одно это – все мужчины должны стать атеистами», – И Злата явно поняла, о чем я думал. Во всяком случае, она укрепила свой аргумент:

– Так говорят все религии; а на них стоит человечество.

И я опять промолчал в ответ: «Один из нас – либо я, либо человечество – делает большую ошибку, утверждая, что обнаженная женщина это плохо.

И так как не может быть, чтобы так сильно ошибался я, то, скорее всего, ошибается человечество.

Я утверждаю, что обнаженная женщина – это прекрасно; и достаточно взглянуть на такую женщину всего один раз, чтобы понять, что право не человечество, а я».

Не знаю, каким образом Злата забралась в мои мысли, но она их явно прочитала:

– А вы не сексуальный маньяк? – Возможно, этот вопрос девушки мог быть простым уточнением диспозиции.

– Думаю, что – нет, – ответил я; и тогда у меня появилась возможность сравнить ее мысли с зайчиками, которые прыгают по солнечной лужайке в поисках то ли пищи, то ли развлечений.

И мне оставалось только моргать – смотреть на нее пунктиром.

Потому что на мои слова о том, что я не сексуальный маньяк, девушка выразилась неоднозначно:

– Жалко…

…Злата посмотрела на меня и тоже заморгала.

Тогда я еще не знал, что под ее ресницами прячутся чертики в таком огромном количестве, что можно организовывать ферму по их промышленному производству с последующей реализацией через розничную сеть по сходной цене.

Я узнал об этом потом.

Как раз перед тем, как узнать, что это совсем не черти, а ангелы…

…Так уже выходило в моей жизни не в первый раз – общаясь с женщинами, я зачастую путал ангелов с чертями.

И – наоборот…

– … Скажите, а разве одетых женщин рисовать нельзя?

– Можно, Злата.

– Почему же вы их не хотите рисовать?

– Потому что одетая женщина – это женщина.

И – только.

– А раздетая?

– Это символ.

– А разве красиво одетая женщина не может быть символом? – спросила она.

– Символом – чего? – переспросил я.

– Ну, например – символом скромности, – девушка изобразила персональную скромность, опустив глазки; и я про себя улыбнулся в ответ на ее уловку:

– Наверное, может.

Просто я до сих пор не знаю – что символизирует одежда: скромность или – наоборот?

– Как – это? – девушка явно не на шутку заинтересовалась моими словами.

– Очень просто.

Разве, например, бриллиантовая брошь на платье женщины может символизировать скромность?

– Скажите, вы напишете с меня правдивую картину? Ну, такую, что все мои знакомые меня узнают?

– Нет.

Я буду фантазировать.

– То есть – соврете? – ожидая моего ответа, девушка приоткрыла ротик, так, что среди губок выглянул ее язычок.

– Нет. Не совру.

Во вранье нуждается ложь.

А правда всегда нуждается в фантазии.

– А разве людей нужно обманывать? – уточнила она вопросом, на который я не знал ответа.

И потому ответил так, как думал:

– Людям не нужно лгать.

Но правду нужно уметь придумывать.

Впрочем, самого главного о правде я девушке не сказал: «Существование правды – это самая большая человеческая выдумка на свете».

– Скажите, а позировать трудно? – Это был уже практический вопрос; и я поделился своим опытом: