…Перебью тему Моцарта совершенно неожиданным отступлением, которое, может быть, можно отчасти оправдать мотивами на тему Сальери, раз уж мы оказались в Вене. Историю эту, связанную с чемпионатом мира по фехтованию 1971 года в австрийской столице, Марк рассказывал мне сразу после того, как мы вернулись из Зальцбурга. Ей без малого полвека. Но запомнилась она ему во всех деталях по многим причинам. Советская команда, приехав на чемпионат мира 1971 года, жила в центре Вены в одной из дешёвых гостиниц, расположенной, кажется, на Рингштрассе. Состязания саблистов складывались удачно. Поездке в Вену предшествовала подготовка в Стайках, спортивной базе под Минском. Шпажист из Эстонии Ян Вянес выиграл зачётный бой у белорусского фаворита в сборную. После боя оба спортсмена поехали выпивать. В ресторане возникла потасовка. Белорусский спортсмен скрылся, а Вянеса арестовали. Он уже был зачислен в сборную страны и должен был лететь в Вену. Административный ресурс у наших тренеров был достаточный, чтобы Яна Вянеса освободили из-под ареста. Но после привода в милицию он автоматически стал невыездным. И таким образом, не Ян Вянес, а его соперник попал в сборную команду…

– Я запомнил этот чемпионат в Вене, – прервал Марк сам себя, – и по другой причине. В тяжелейших схватках на дорожке в личном первенстве саблистов я одержал две победы и по количеству уколов с запасом проходил в финал. Я заглянул в буфет, и, в ожидании финала решил немного подкрепиться. Сижу с бутербродом, каким-то лёгким напитком. Чувствовал себя спокойно, психологически настраивался на заключительный бой. Вдруг ко мне прибегают с известием – я должен срочно явиться на перебой. Оказалось, что мой товарищ по команде Владимир Назлымов проиграл под 0-5 заведомому аутсайдеру венгру Томашу Ковачу. Намеренно проиграл. Чтобы выбить меня. В результате я перебой проиграл. Что произошло понял не только я, но и тогдашний главный тренер нашей сборной Сайчук. «Я всё видел, – говорит Лев Васильевич, – не переживай». Переживания свои я выкладывать не стал, сдержался, но предупредил: вернёмся в Москву, и я тут же напишу докладную в ЦК КПСС, как наш советский спортсмен предал своего и отдал бой. И тогда главный тренер принялся меня уговаривать: никуда не пиши, я за это пробью выезд твоего тренера Давида Тышлера на Олимпиаду. Кто-то, кажется, и без моего участия написал об этом случае в Центральный Комитет партии. Но я сохранил нашу договорённость. А вот Сайчук меня обманул: Тышлера на Олимпиаду не выпустили. Иначе говоря, это была очередная подлость. Я же оказался заложником своего слова. Кстати, в командных состязаниях наша сборная саблистов стала чемпионом в Вене. Но в полуфинале мы встречались с Венгрией за вход в финал. Из-за нехватки времени идут два последних боя. На одной дорожке фехтует тот самый Назлымов, я – на другой дорожке. Я вёл 4-0. Вижу краем глаза, что Назлымов проигрывает, уверенный, что я выиграю, значит, мы всё равно в финале, а ему напрягаться не надо. И тогда я решил, что он должен ответить за свои трюки в личных состязаниях. Ему надо «помучиться». Я делаю счёт 4:1, 2, 3…4. Помню, Назлымов был красный, как рак. Понял, что это ему – ответ. Я потом свой бой, конечно, выиграл. Но то была такая маленькая гадость, которая имела место, так скажем. Всё закончилось хорошо. Наша команда получила в Вене золото. И на следующий день мы улетели в Москву…

– То есть, ты со своим Сальери играл в эти игры: угрожал писать докладную в ЦК КПСС о том, что наш советский спортсмен предал своего товарища и отдал бой, наказывал таким способом кого-то на дорожке?