Начальство бати, озаботилось судьбой сына очень нужного работника. Что там отец им рисовал, я даже близко не представлял.

На меня, сначала, все смотрели косо. Я не был сиротой. Меня приняли «по знакомству». Хотя какое это знакомство?

– Привет! – сказал Мишка. – Как ты?

Я и Мишку и Костю хорошо помнил. Но потом наши пути разошлись. По окончанию суворовского я вернулся домой, а что было с ними, я не знал. Мы не переписывались.

– Как доиграли?

Летящий в сторону ворот мяч, было последним, что я тогда запомнил. И я запомнил, что потом над этим посмеивались. Дескать, попал под молнию, потому что испугался, что пропущу банку. Банкой называли гол.

Ребята засмеялись.

– С ним всё в порядке. – Сказал Мишке Костя.

– Счёт не изменился. Все испугались и понесли тебя в медпункт. Думали с тобой всё. Кажется, мяч пролетел мимо ворот.

– Повезло. – улыбаясь, сказал я.

– Когда тебя отсюда выпустят?

– А где моя форма?

В футбол мы играли в трусах и майках, сложив форму на траве, в виде штанг ворот.

– В казарме. На твоей кровати.

– Тогда можно от сюда сдриснуть.

– А вдруг тебе станет хуже. – сказал Мишка. – полежи до вечера. Перед отбоем мы будем ждать тебя у входа. Лежать ведь всё равно, здесь или в казарме.

– Ладно. Скучно здесь. Вот газету читать начал.

Ребята опять рассмеялись.

– Гляди-ка, как молния помогла. Ты ещё математику начни учить. – смеясь сказал Костя.

– Вот, как раз думаю начать.

– Ну всё. Уморил. – смеясь сказал Мишка.

По математике я был, наверное, лучшим, но любви к ней не испытывал. Просто она мне тогда легко давалась.

Тут в палату вошла нянечка.

– А вы что здесь, сорванцы делаете? Спрашивать у врача нужно. Бегом отсюда!

Мишка и Костя, подмигнув мне, ушли.

Несмотря на нормальные ощущения в теле, ходить я самостоятельно смог только через день.

А вот теперь обложившись учебниками по математике, я и вспоминал, что и как меня учили решать. Ни матрицы, ни дискретную математику или сферическую геометрию, здесь использовать было нельзя. Да и привык я использовать компьютер. Тригонометрия? А школьную я почти не помнил. Так что нужно переучиваться. Отбор 4 сентября.

И я начал.

С ногами действительно были проблемы. Ходил я как пингвин. Но учится это не мешало. Тогда, в первый раз, я в основном ворон считал и мечтал, как стану генералом на следующей войне.

В этот раз всё было по-другому.

Учить грамматику я по-прежнему не любил. А вот читать книги по программе, было интересно. В прошлой жизни я их так и не прочёл.

С ребятами из училища мне тогда сдружится по-настоящему так и не удалось. Я был чужаком. У меня оба родителя были живы. Моей тогдашней эмоциональной чувствительности, не хватало. Не мог я тогда осознать, что такое быть сиротой.

Футбол тряпичным мячом, был верхом моей социализации в коллективе. Я стоял или на воротах, или защитником.

Мишка и Костя? После сентябрьского конкурса по математике, я был в суворовском ещё месяц. Потом работа бати закончилась и он, забрав маму и меня, переехал в Днепропетровск. Было голодно.

Поселились мы у его брата. В полуподвале 16 квадратов на две семьи. До 1950 года еле сводили концы с концами. Варили мыло. Переваривали туалетное мыло со щёлочью. А баба Ира, мать моего бати, продавала его на базаре.

Потом брат бати строил себе дом в Амур-Нижеднепровском районе. И через год, он перебрался туда, оставив полуподвал нам.

К этому времени, я окончил 10 классов, после суворовского это было не сложно, и поступил в университет, на физмат. Там и начал интересоваться программированием. Ассемблер, Алгол и Кобол, стали первыми языками моей программисткой работы. Потом я выучил фортран и понеслось.