. Это гарантировало режиму Чомбе неприкосновенность со стороны войск ООН, поскольку при желании отделение Катанги можно было интерпретировать как «внутренний конфликт». Представитель СССР не настаивал на голосовании советского проекта резолюции. Чомбе без промедления воспользовался благоприятной для него ситуацией и 9 августа заявил, что согласится на введение в Катангу войск ООН, если будут выполнены десять условий, которые фактически превращали войска ООН в гаранта сохранения его режима[191].

12 августа во время перелета из Нью-Йорка в Элизабетвиль Хаммаршельд подготовил меморандум, разъяснявший четвертый пункт резолюции Совбеза. Трактовка этого пункта генсеком не оставляла сомнений, что ввод войск ООН не приведет к установлению федерального контроля над провинцией. Силы ООН не могли использоваться для «подчинения провинциального правительства или принуждения его силой к каким-либо действиям». Документ гарантировал, что силы ООН «ни при каких обстоятельствах… не будут влиять на исход внутреннего конфликта, конституционного или иного»[192]. Прилетев в Элизабетвиль в сопровождении двух рот шведских солдат из контингента ООН, Хаммаршельд вручил Чомбе свой меморандум. Генеральный секретарь встретился с командующим бельгийскими войсками в Конго, договорился о графике их вывода из Катанги. Через неделю вывод начался, и части ООН стали занимать позиции в крупнейших населенных пунктах провинции[193].

Хаммаршельд считал ввод войск ООН в Катангу дипломатической победой, своим личным триумфом. Лумумба же негодовал. Генсек ООН заключил соглашение с лидером сепаратистов, проигнорировав главу центрального правительства. Лумумба опасался, что многочисленный аппарат ООН в Конго может стать аналогом бельгийской колониальной администрации, создаст угрозу национальному суверенитету. 13 августа он заявил, что «шведы – это замаскированные бельгийцы» и потребовал, чтобы все белые контингенты войск ООН покинули Конго[194].

Четвертый пункт резолюции Совета Безопасности вдохновил не только Чомбе. 9 августа была провозглашена независимость «Горнорудной Республики» Южное Касаи. Главой самопровозглашенного государства стал Альбер Калонжи. Агроном по образованию, Калонжи начал политическую карьеру в НДК Лумумбы. Летом 1959 Калонжи и несколько других членов национального комитета НДК опубликовали коммюнике, где обвинили Лумумбу в «диктаторских действиях» и заявили о создании собственной партии. Ее председателем был избран Калонжи. Партия получила название Национальное движение Конго – крыло Калонжи (НДК-К)[195].

Появление еще одного очага сепаратизма существенно осложняло положение центрального правительства. Провинция Касаи с северо-запада примыкала к Катанге и являлась буфером-прикрытием для режима Чомбе. Доходы от экспорта промышленных алмазов из Касаи после отделения Катанги оставались последней существенной статьей пополнения федерального бюджета. Новое «суверенное государство» получило финансовую и военную помощь от Бельгии, горнорудной транснациональной компании «Форминьер» и Катанги. Калонжи и Чомбе заключили соглашение «о конфедерации, совместной обороне, создании единой таможенной службы и экономического союза»[196].

Совместная попытка советской и конголезской дипломатии использовать войска ООН для силового подавления катангского сепаратизма потерпела неудачу. На заседании Совета Безопасности 21 августа А. Гизенга предложил создать группу, представляющую нейтральные государства Азии и Африки, на которую генсек должен был опираться при осуществлении миссии ООН в Конго. Советская делегация эту инициативу поддержала и внесла проект резолюции, где предлагалось «учредить группу в составе представителей государств-членов ООН, предоставивших в соответствии с решением Совета Безопасности вооруженные силы для оказания помощи Республике Конго, с тем, чтобы эта группа, действуя вместе с генеральным секретарем ООН, обеспечила бы на месте безотлагательное проведение в жизнь решений Совета Безопасности, в том числе о выводе бельгийских войск с территории Конго и обеспечении территориальной целостности и политической независимости Конго»