«Да! Да! Я знал! Мы знали!» – повторял он, целуя ее в щеки, в лоб, в губы.


Аня смеялась вместе с ним, прижимаясь к нему, и слезы катились по ее щекам. Все тревоги и страхи последних часов казались теперь далекими и нереальными, как дурной сон. Вот она, настоящая реальность – его жена, их будущий ребенок, их дом. Это было то, ради чего стоило жить, то, что имело значение.


«Ты будешь папой, Петя», – сказала она, когда он наконец поставил ее на пол, но продолжал крепко обнимать.


«А ты мамой», – ответил он, глядя в ее сияющие глаза. – «Восьмое поколение Вороновых…»


Он был без ума от счастья. Все остальное отступило на второй план. Архив с его тайнами и призраками, странные заказы, пугающие предчувствия – все это казалось теперь мелким и незначительным по сравнению с этой огромной, светлой новостью. Он снова чувствовал твердую почву под ногами. У него был якорь. У него была причина быть сильным, быть нормальным, защищать свой мир от любых теней, реальных или воображаемых.


В тот вечер он больше не думал о Глухом проулке или старике-архитекторе. Он думал о будущем. О маленькой кроватке в углу спальни, о бессонных ночах, о первом слове, о том, как он будет рассказывать своему сыну или дочери истории – но не страшные истории из пыльных архивов, а волшебные сказки из тех самых книг, которые он так любил читать перед сном. Счастье было таким полным, таким всеобъемлющим, что казалось, никакой тьме не под силу его омрачить.


В ту ночь Петто спал крепче, чем за последние несколько дней. Образ старика за столом и жуткие истории из дневника приказчика Смирнова все еще таились где-то на периферии сознания, но были отодвинуты на задний план сияющей радостью от подтвердившейся беременности Ани. Это новое знание действовало как мощный оберег, как источник невиданной прежде силы и решимости. Он не просто хранитель пыльных бумаг; скоро он станет отцом, защитником новой жизни. И это меняло все.


Лежа в темноте рядом с мирно спящей Аней, он думал. Думал о Фальтико, о его скрытых шрамах, о странностях, которые начали просачиваться в его упорядоченный мир. Раньше он испытывал страх, желание отстраниться, спрятаться в своей скорлупе. Теперь же, подпитываемый счастьем и новым чувством ответственности, он ощущал иной импульс. Не просто любопытство, а необходимость понять. Разобраться в том, что происходит с его городом, с его историей. Ведь этот город должен был стать домом для его ребенка, и Петто не хотел, чтобы этот дом таил в себе необъяснимые, зловещие угрозы.


Его мысли вернулись к «Галерее Времен», к тому углу на третьем этаже. К холоду, запаху тлена, к предполагаемому месту упокоения Мариона Хиккса. Поэт, драматург, деятель культуры своего времени, погребенный под бутиком и кафе-мороженым. Это было неправильно не только с точки зрения морали или эстетики. Это было неправильно с точки зрения Истории, которую он, Петто Воронов, был призван хранить.


И внезапно ему в голову пришла идея. План действий, который сочетал его профессиональный долг и подсознательное желание взглянуть страху в лицо, но уже на своих условиях.


«Нужно это зафиксировать», – подумал он. – «Официально. Как факт».


Место захоронения Хиккса, пусть и под тоннами бетона, все равно оставалось точкой исторической памяти. И пусть сейчас невозможно поставить там памятник, но можно и нужно внести это место в архивные реестры, максимально точно привязав его к существующим ориентирам. Это его работа, его прямая обязанность как архивариуса, пусть и выполняемая по собственной инициативе.


Он решил, что сделает это завтра. Но не днем, когда торговый центр кишит народом и суетой. А ночью. Когда «Галерея Времен» будет закрыта, пуста и тиха. Он использует свои права и связи как официальный представитель «Архивного бюро Вороновых». У него были контакты в городской администрации, отвечающей за муниципальную собственность и исторические объекты; он мог запросить официальное разрешение на доступ для проведения архивных изысканий. Формально это было бы «уточнением местоположения объекта культурного наследия XVIII века для внесения в реестр». Звучало солидно и не вызывало бы лишних вопросов.