Однажды мы мирно пасли колхозное стадо. Толька не скакал, он летал по полю на своем Весёлом. Не видно сливающихся ног скакуна, частую дробь отбивают копыта, густая пыль вьётся над землёй. Лихо развиваются по ветру русые космы, одна рука сжимает уздечку, вторая свободно вытянута вдоль пояса. В ладони зажата плетка, но ей он никогда не пользовался. Конь и так слушался каждого его жеста. Эх! Научиться бы, свободно, как Толян, держаться в седле!

Полдень. Над потравленным скотиной полем, которое изначально было засеяно овсом, стоит марево. Не понятно, зачем председатель разрешил пасти скотину прямо в посеве, но это не наше дело. Притихли березки в ближайшей роще. Колхозные телки, все, как одна, рыжие, устало пережевывают овсяные колосья. Славка, веселый белобрысый матершинник, какой-то дальний Толькин родственник, вдруг делает довольно заманчивое предложение:

– А что, ребят, может, устроим состязание? – он поглаживает по шее Буяна, которому я до сих пор не мог простить свою отдавленную ногу. Иногда покалывало, но обошлось, слава Богу, без больших проблем.

– Куда тебе со своей клячей! – Толька лежал под навесом, пережевывая в зубах овсяную соломину. Буян зло на него покосился, как будто понял, что эти слова относятся именно к нему.

– Подпруги подтяни, не ровен час, свалишься на ходу, – обратился Славка ко мне, как видно опасаясь высказать Толяну какую-либо колкость.

– Игорёк, не трогай, твои подпруги на месте, – остановил конюх мою попытку проверить крепление седла на спине Привета. – Тебе, Славка, свою надо подтянуть. Ну, а состязание – это, конечно, не плохо, но не советую.

– Мне!? – Славка аж подскочил. – А ну, бля, погнали, посмотрим, чья возьмет.

– Что ж, погнали! – Толян вставил ногу в стремя и легко взметнул своё тело в седло, заскрипевшее под ним новой кожей.

– Игорёк, ты с нами?

– Почему бы и нет. Привет не подкачает.

Я не боялся проиграть. Главное – участие. Тем более, что подобного типа гонки мы устраивали в первый раз. Я уже неплохо держался в седле, падать приходилось, так что опыт был и страх перед высотой, когда несёшься навстречу ветру, хоть и не исчез совсем, но, по крайней мере, не был таким острым, как в самом начале. Привет принял меня в седло и довольно шустро подскакал к остальным, встав рядом с Веселым. У меня возникло ощущение, что он даже радуется предстоящему состязанию. Наклонившись, глажу его по шее, он в ответ кивает головой, как будто говоря: «Я готов!»

– Шпарим через поле до оврага. На счет три: раз, два, триии!

Рванули. Из-под копыт взметнулась пыль и комья земли, вздыбились лошадиные гривы. Скакать километра два, не больше. Толька лидировал, за ним Славик на злом Буяне, Привет отставал на полкрупа, причем отставал, по всей видимости, из-за меня. Славик, размахивая плеткой, яростно матерился, оглашая окрестности отборнейшими выражениями. Меня разобрал смех, потому что со стороны это выглядело довольно комично. Я совершенно спокойно мог вывалиться из седла, поэтому Привет тактично сдерживал бег.

В какой-то момент произошло нечто неординарное. Резко перейдя на рысь, Буян вдруг, наклонив морду к земле встал, как вкопанный (уникальная манера у этого жеребца), а Славик, продолжая сидеть в седле, пролетел над его головой и рухнул на землю метрах в двух впереди. Моментально подскакал Толян.

– Что случилось?

– Твою маму! – ни к кому не обращаясь, закончил свою мысль Славик. Он продолжал сидеть в седле, коленки упирались ему в подбородок.

Мы с Кабаном умирали со смеха, раскачиваясь из стороны в сторону и хватаясь за животы.

– Что ржёте, жеребцы? – ожесточенно поинтересовался Слава.