- Ты только настройки особо не меняй, лады? Лука не оценит, это его труба.

- В смысле? – вырывается у меня. – Лука?

- В смысле, я – Тоха. – Он смотрит на меня внимательно. – А телефон тебе грохнул Лука. Так какого я своим жертвовать должен?

- Вообще-то, телефон я разбила из-за тебя. – Как говорила бабушка, «Остапа понесло». – С крыльца меня столкнули с подачи Елены Прекрасной, у которой крыша от ревности отъехала. А спровоцировал ее ты, когда сидел за одним столом за мной. Лука случайно оказался рядом. И когда взял меня за руку, не подозревал, что там синяк, что ты поставил!

Какая удача, что сейчас здесь никого нет! Я, наконец, могу высказать все, что накипело, одному из братцев.

- Покажи, - просит Тоха.

Его обычная веселость вдруг исчезает, и мне не по себе от этой перемены. Он тянется к моей руке, но я отступаю в сторону.

- Отвали, - говорю я. – И телефон ваш мне не нужен. Мама знает, что я без связи. Просто говорите ей, что у меня все прекрасно!

- Блин, Сонь! Нормально же общались… - начинает Тоха, но я убегаю, не дослушав.

- За тобой гнались, что ли? – спрашивает Мира, когда я, наконец, сажусь к ним за стол.

- Боялась, что все без меня съедят, - отшучиваюсь я и набрасываюсь на гречку.

- Сонь, ты тоже на диете? – Лида за обе щеки уплетает гуляш с мучным соусом и картофельным пюре. И закусывает это пирожком с капустой. – Завидую. У меня силы воли нет.

- Ага, - киваю я. – На диете.

- Не повезло, - вздыхает Лида. – Только Жека у нас ведьма.

Жека фыркает и надкусывает пончик, политый сахарным сиропом. Я стараюсь не смотреть на все эти вкусности. Знаю, что нельзя. Для меня это яд, сахар разрушает сосуды. Но привыкнуть так и не могу. Тяжело, когда рядом с таким удовольствием едят запрещенку.

- Почему ведьма?

«Рыба на пару – тоже вкусно, - уговариваю я себя. – И черный хлебушек с кусочком сыра. Ммм…»

- Потому что жрет и не толстеет, - сообщает Мира. – Сонь, ты-то совсем тростиночка. Куда тебе худеть?

- Вот съем пирожок, и сразу разнесет, - смеюсь я.

- Ой, ладно, - машет рукой Лида. – Тебе легко можно килограмм пять набрать, незаметно будет.

- Да я танцами занимаюсь, мне нельзя.

Это железобетонный аргумент, после которого уже никого не интересует, почему я на диете.

- Танцами? – оживляется Мира. – Какими? Латина?

- Контемпорари.

- Ого! – восклицает она. – Круто.

- Коте… Что? – переспрашивает Лида.

- Контемпорари, - чуть ли ни по слогам произносит Жека. – Это современный танец. Такой… с пластикой. Правильно, Сонь?

- Ну… да. Пластика там точно нужна.

- И как успехи? – интересуется Мира.

- Средне, - улыбаюсь я. – Я для себя, на конкурсы не хожу.

- А-а-а…

- А ты? – спрашиваю в свою очередь. – Ты же балетом занимаешься?

- Занималась. – Мира мрачнеет. – Как ты узнала?

- Осанка, ноги… Бросила?

Она кивает и опускает голову.

- Оставь ее, это больная тема, - говорит Жека. – Ее мать заставила бросить. Типа, надо мозги тренировать, а не ноги.

- Я, можно сказать, тоже бросила. – Мне хочется поддержать Миру. – Одиннадцатый класс, не до танцев. Не буду искать здесь студию.

- Одиннадцатый «А»! – зычный голос Александра Ивановича перекрывает гул в столовой. – Напоминаю, что общий сбор сразу после ужина. Не опаздывать!

- Одиннадцатый «Б»! – Эстафету подхватывает женщина средних лет. – Вас это тоже касается!

- Зачем нас собирают? – Чай я пью медленно, маленькими глоточками. Наслаждаюсь. – Что-то важное?

- Разбор полетов, - отвечает Жека. – За день.

- И программу выступлений утвердить надо, - добавляет Мира.

- Каких выступлений? – Мне интересно всё.

- А, так в последний день конкурс будет, - поясняет Жека. – Художественной самодеятельности.