Она хватает меня за здоровый локоть и тащит куда-то вперед. Успеваю заметить, что Лука закатывает глаза, но идет за нами. А я позволяю увести себя подальше от корпуса, чтобы избавиться от зевак.

- Все! Хватит! – Я пытаюсь вырваться, когда крыльцо скрывается за поворотом. – Никуда я не пойду!

- Лука, скажи ей! – требует Елена Прекрасная, повиснув на мне.

Но он отвечает на чей-то звонок.

- Привет, мам. Да все в порядке…

Бросив на меня очередной презрительный взгляд, он быстро уходит, продолжая разговаривать по телефону с моей мамой.

- Лука! – кричит ему вслед Елена Прекрасная.

Но он отмахивается от нее, как от надоедливой мухи.

- Вот всегда так! – жалуется она. – Как они могут быть такими разными!

- Соня, - говорю я.

- А? – Она смотрит на меня непонимающе.

- Может, познакомимся? – предлагаю я. – Я – Соня.

- Лена, - представляется она. – Слушай, ты, и правда, в порядке?

- В полном, - заверяю я ее.

- Ну ладно… - Она, наконец, меня отпускает. – Тогда я пойду.

Неужели и это был спектакль? Только уже не для меня, а для… Луки? Так, стоп! Разве Елена Прекрасная не встречается с Тохой?

В раздражении бью себя ладонью по лбу. Мне не об этом надо переживать!

К счастью, Лена убежала не за Лукой, а в противоположную сторону.

Луку нахожу неподалеку, в беседке. Он сидит на перилах, опершись спиной о столб, и пишет что-то в телефоне. Я внезапно робею, подходя к нему. Тяжело общаться с тем, кто тебя ненавидит. Просить такого человека о чем-то – унизительно. А тут еще в памяти всплывает отвратительная сцена в столовой!

- Тебе чего? – спрашивает Лука, не отрывая взгляда от экрана телефона.

- Тебе мама звонила? Потому что мне не дозвонилась? – волнуясь, говорю я. – Ты же не сказал ей, что я упала?

- Надо же… - Он поворачивает голову в мою сторону. – Не ты ли уверяла, что сама разберешься со своей мамой?

Насмешка на его лице – напоминание о собственной глупости. Я подставилась, проговорившись о слабости. Лука прекрасно понял, что я ревную его к собственной матери.

- Не учла, что у нее есть группа поддержки, - язвлю я в ответ. – Все успел доложить? И как вы меня разыграли, тоже?

- За языком следи, убогая!

Я ощущаю что-то странное, глядя в потемневшие от гнева глаза Луки. Мне не страшно. И даже ненависть куда-то улетучивается. Мне до боли обидно, и не только из-за того, что приходится ревновать его к собственной матери. В конце концов, к этому можно привыкнуть. Было бы странно, будь иначе. Все же она растила их, как родных детей. Об этом я знала и раньше.

Мне обидно, что Лука меня презирает. Я не понимаю, за что. Я не сделала ему ничего плохого. Плеснула в лицо соком, да! Но ведь его ненависть появилась раньше…

Эти гляделки я проигрываю. Чувствую сухость во рту и тянущую боль в затылке, и отвожу взгляд. Пусть Лука наслаждается победой. Силы мне еще понадобятся. Как минимум год придется жить с ним под одной крышей! Не сойти бы с ума…

Достаю из кармана телефон, снимаю блокировку с экрана. Надо позвонить маме и объяснить, что ничего страшного не произошло. А то она весь педагогический состав на уши поставит.

- Стой!

Лука хватает меня за руку. В том самом месте, где оставил синяки Тоха.

Если честно, я забыла об этом. Даже не взглянула на запястье, скрытое под длинным рукавом пуловера. Но когда стальные пальцы другого брата смыкаются в том же месте, острая боль пронзает руку. Взвизгнув, я роняю телефон. Рикошетом от перил его швыряет на бетонный пол беседки.

- Ты чего визжишь? – Лука смотрит на меня с подозрением.

- Да больно же!

Я отпихиваю его, и он отпускает руку.

- Издеваешься? Я тебя не бил.

Наклоняюсь, чтобы поднять телефон. На экране появилась трещина, он погас. Просто чудесно!