Бросив лист обратно на асфальт, Федя продолжил путь. Зашёл в подъезд, набрав код почти не глядя, поднялся на четвёртый этаж, не воспользовавшись лифтом, и позвонил в квартиру Зиминых.

Открыла Мария Александровна — мама Оли.

— Здравствуй, Федя, — радушно сказала она, распахивая дверь. — Проходи. Оля сказала, что вы собираетесь за город, к какой-то вашей однокурснице. Надеюсь, ночевать не останетесь?

— Ну, я не останусь, а насчёт Оли не знаю… — пошутил Федя, и Мария Александровна погрозила ему пальцем.

— Ты мне это брось! Чтобы привёз её обратно не позднее полуночи.

— Иначе карета превратится в тыкву?

— Не карета, а твоя голова, — крикнул с кухни Леонид Аркадьевич, Олин папа, и Федя засмеялся.

Олины родители понравились ему с первого дня близкого знакомства. Федя даже по-белому завидовал подруге, что у неё такая замечательная семья. Мама работала аниматором на детских праздниках, папа — учитель рисования в ближайшей художественной школе. Никто не пил, причём даже по праздникам, что казалось Феде вершиной семейного счастья. Половина его детства прошла в попытках привести в чувство мать, а вторая половина — в уборке квартиры после очередной попойки.

— Обещаю, не позже полуночи! — Федя поднял руки, и тут Мария Александровна спросила:

— Обедать будешь?

Клочков задумался. Время было уже обеденное, даже послеобеденное, но он не обедал — холодильник дома был почти девственно пуст: они с мамой вчера, в пятницу, доели то, что она готовила на неделю, а новое ещё не появилось. И сегодня не появится, потому что мама ушла на работу. Она трудилась санитаркой в больнице, и её рабочий день составлял сутки, поэтому раньше завтрашнего утра Федя маму домой не ждал.

— Я бы поел, тёть Маш…

— Отлично, тогда иди на кухню к Лёне. Он как раз тебе картошки с котлетами оставил. Оля же сказала, что ты зайдёшь…

Клочков слегка смутился: ему было неловко объедать небогатых родителей Оли, но он знал, что отказываться бесполезно и даже вредно — обидятся. Поэтому покорно сел за стол рядом с Леонидом Аркадьевичем и начал с аппетитом уничтожать картофельное пюре с котлетами.

Оля была похожа на обоих родителей, но всё же на маму чуть сильнее — Мария Александровна тоже была небольшой и пухленькой, со светлыми густыми волосами и крупной грудью. Хотя черты лица у Оли были скорее от Леонида Аркадьевича — более мягкие. И глаза его — ярко-голубые, а не серые, как у мамы.

Оля пришла на кухню через несколько минут, когда Федя уже почти уничтожил свой обед, и приветливо улыбнулась.

— Всё, я готова. Нормально выгляжу?

Клочков не сразу справился с мыслями. Повезло, что он в это время как раз жевал — можно было легко оправдать затянувшуюся паузу, старательно работая челюстями. А потом ещё и воды выпить…

Оля была в платье. В нежно-голубом платье с юбкой чуть ниже колен и небольшим каплеобразным вырезом на груди, в котором немного виднелась её пышная грудь.

— Здорово, — старательно улыбнулся Федя, стараясь слишком уж не нырять взглядом в вырез. Вот ведь хитро придумано! Всё закрыто, и плечи, и рукава длинные. Только «капелька» на груди… — Я тебя в последний раз в платье видел на выпускном вечере.

— Я в этом платье ходила в прошлом году на день рождения к маминой сестре, — сказала Оля с мягкой улыбкой. — Решила, что сегодня тоже пригодится.

— Это правильно, — кивнула Мария Александровна, с удовольствием рассматривая преобразившуюся дочь. — Оль, может, тебе причёску сделать? А то эта косичка… И накраситься?

— Не надо, — покачала головой девушка. — Мне тогда совсем некомфортно будет. Хорошего понемножку. Сейчас Федя доест, и пойдём.