Новая волна ярости, мощным цунами обрушилась на Дениса. Он кинулся на беззащитного узбека, потеряв на половину осознанность, обезумев от желания мстить, навалившись на него, всей мощью. Потеряв контроль над своими эмоциями, он чувствовал каждую мышцу, каждую жилу, извивающуюся змеями под кожей. Он превратился в животного, и даже кончик хвоста был под его контролем.

Бык топтал и топтал врага, не знаю устали, несколько раз поднял на рога, не обращая внимания на стоны и мольбы о сострадании.

«Никакой пощады, только расплата. Буйство гормонов и кипение адреналина, остальное не важно»

Когда тело обмякло и перестало подавать признаки жизни, копыто вдавило голову Фархода в пыль.

Если бы Денис обернулся в этот момент, то заметил бы невдалеке на пригорке, прозрачную фигуру обнажённого юноши, словно выточенного из голубого стекла, бесстрастно наблюдающего за происходящим. Его короткие, волнистые волосы были взлохмачены, а глаза светились нежным таинственным светом.

* * *

Сон закружился калейдоскопом, вспыхнул и растворился прогоняемый утренним солнцем. Денис открыл глаза. Казарма гудела ульем.

– Ты чо, спишь? командира, – тряс его Довлатов за плечо. – Подъем, давно бил. Ай я яй командира, ленивий. Живей давай, шевели клешнями. Все уже построились, ЧПешка у нас.

Непривычное ощущение ремня, на голом торсе, воскресили события вчерашнего дня.

Хлопнула уличная дверь и раздалось: "Смирно! Товарищ капитан, во время моего дежурства произошло одно происшествие. Дежурный по роте сержант Попов».

Звонкий голос дежурного, подстегнул как плетью, сонное тело Ипатова. Он по-молодецки соскочил с кровати. Гимнастерка, брюки и ремень, аккуратно уложенные на табурете, взметнулись птицей и покрыли тело, с такой быстротой на которую способны курсанты "учебки", после многочисленных тренировок по подъему и отбою.

Еще секунда и ступни, обернутые портянками, скользнули в сапоги. Ушанка водрузилась на голову, выровненная с помощью указательного пальца, боком, прижавшимся по всей длины носа, а фалангой с ногтем к середине кокарды. Довлатов от такого представления, невероятной юркости военного, с удовольствием йокнул и высказал дань уважения такой способности:

– Койил, командира! Лихо ты это.

– Подъем? Что случилось? – спросил по ходу, Денис Пипра, когда они мчались на построение

– Каждое утро подъем! Командира. А сегодня ночью кто-то Фархода покалечил. Ну, теперь начнется.

"Вот почему, в эту ночь меня не подняли, – подумал Денис. – С кем это он интересно подрался? Кто-то, явно меня опередил. Видно, не я один в списке у Фархода, и фортуна оказалась не на его стороне. В любые случаи это мне на руку, незапланированная отсрочка. Сегодня пронесло, а дальше посмотрим"

Весь личный состав военной части, включая и тех, кто был в наряде, кроме караульной службы, выстроились на центральном проходе.

Офицеры были в полном составе, обескураженные срочным построением они толпились в прихожей комнате, молча приветствуя друг друга, пожимая руки. Сквозняк гулял по помещению, потряхивая солдат, беспардонными прикосновениями, при каждом открытии дверей.

Капитан Бойчишин, командир дивизиона, невысокий, поджарый крепыш, с торчащими ушами – по прозвищу "кабина У" – был как никогда взбешён, его импульсивные движения холерика, приводили всех в гипнотическое состояние, а картавый голос с прыгающей интонацией заставлял вздрагивать.

Осознание, что спокойная жизнь в дивизионе закончилась, волновала всех и что ожидать, от непредсказуемого капитана, можно было лишь предполагать.

Бойчишина, убежденного материалиста, ночное происшествие, необъяснимое логикой и с мистическим подтекстом, обескураживало и выводило из равновесия. Все что случилось, не вписывалось в рамки его твердых убеждений. Вера некоторых офицеров в потустороннее укрепляло его убеждение, что мир кишит идиотами.