Через минуту мы все вместе уже маршировали по коридору, который заканчивался третьей решеткой, а возле нее маячил еще один охранник.

– Передай им, чтоб сказали – меня ведут в центральную контору на допрос, – выдал я ценное указание Пабло, сам-то я на испанском эту фразу вряд ли вымучил бы.

Он передал, охранники слово в слово оттранслировали его на этом последнем посту, и вот путь на свободу открыт. Пабло что-то сказал этим двух сопровождающим нас лицам, и они послушно развернулись на 180 градусов, а мы завернули за угол, где стоял старенький Форд-пикап.

– Переодевайся, – бросил мне пакет Пабло, я же успел примерить на себя полосатую тюремную робу.

Я не заставил себя ждать, быстро скинул все полосатое и надел старенькие джинсы и какую-то рубашку. А потом задал вопрос, который жег меня все последнее время:

– Что все это значит, Пабло?

– Товарищи по партии поручили мне решить твой вопрос, – скупо пояснил он ситуацию, – садись и погнали – возможно, они скоро очухаются…

Ниточки с иголочками

Этот тайный канал в телевизоре Электроника наотрез отказался транслировать что-либо, кроме серого шума, поэтому я поставил чайник на плиту, заварил индийский чай со слоником и сел поразмышлять о делах своих насущных. Да, второе я решил не привлекать к этим процессам, все равно толку с него, как с козла молока.

Итак, что же мы имеем в сухом остатке, дорогой Петя Балашов… да собственно ничего плохого мы не имеем – из больших… да что там больших, огроменных плюсов у нас квартира в элитном доме, высокое положение в обществе, вхожесть к первому лицу государства, востребованность у общества в моих услугах и еще что-то… да, автомобиль типа Волга желтого цвета. Минус, собственно, один, но серьезный – неведомый недуг, диагностиро-ванный товарищем Джуной.

Стой, сказал я себе, а кто сказал, что Джуна не может ошибаться? Никто не говорил, мало того, она могла и преднамеренно слить мне лютую дезинформацию. Зачем? Да кто там поймет душу женщины, тем более такой непростой – взяла вот и напугала меня несуществующей проблемой. А это значит что? Правильно – необходимо подтвердить или опровергнуть ее слова с помощью второго независимого источника… а еще лучше, чтоб было два таких источника. Значит надо идти сдаваться врачам… лучше знакомым… лучше в клинику на Мичуринском.

Не стал откладывать дело в долгий ящик и набрал оставшийся в записной книжке номер Антона Павловича Молотова… ну то есть Симонова конечно, Молотовым я его условно окрестил из-за внешнего сходства с бывшим министром иностранных дел. Как ни странно, но трубку он поднял почти сразу же, на втором гудке.

– Это Петя такой, – сказал я ему, – Балашов.

– Привет, Петя, – рассеянно отвечал он, – слышал, что ты высоко поднялся там.

– Ну так, – не стал я подтверждать избитые факты, – где-то на уровень Уральских гор, до Пика Коммунизма мне еще далеко.

– Слушаю тебя, Петя.

– У меня небольшая проблема образовалась, – сообщил я, – по медицинской части.

– А что, сам-то ты себя вылечить не в состоянии? – удивился Молотов, – хорошо помню, как ты с той бластомой разобрался, до сих пор перед глазами стоит. Как она, кстати, носительница этой бластомы?

– Все хорошо у нее, – со вздохом ответил я, – пошла рецессия. Чего про меня никак не скажешь – как там в народной поговорке… сапожник ходит без сапог, а электрик сидит без света.

– Я понял, – судя по звуку Молотов на той стороне пожевал губы, – подъезжай… да прямо сейчас можно – все сделаем в лучшем виде. Тебе врач какого профиля-то нужен?

Назвал профиль, он подтвердил возможность осмотра, сказал, кого вызвать с проходной, и я недолго думая сорвался с места на своей уже обжитой Волге ГАЗ-31. Как одолел расстояние до Мичуринского проспекта, даже не заметил. Меня там встретил сумрачный товарищ в белом халате и шапочке и провел на третий этаж.