С такими доводами было трудно поспорить. Дилль поплёлся в казарму, где с гудящей головой принялся приводить в порядок свой полувоенный мундир. Час спустя он понял, что в результате его стараний сюртук по-прежнему выглядит так, словно на нём плясало по меньшей мере десять человек, а штаны с зелёными лампасами упорно не желают расставаться с винными пятнами. Гунвальд, судя по всему тоже отчаявшийся довести до ума свою одежду, громко выругался и решил уйти в монахи.

– Дилль, ты только посмотри на Герона. Сидит, ногу на ногу сложил и смотрит на наши мучения. Ему-то хорошо – стряхнул крошки с рясы, и готов. Всё, я тоже записываюсь в монахи. Так, из чего бы мне сделать себе рясу?

– В одеяло закутайся, – посоветовал Дилль. – Для начала, думаю, сойдёт, а потом братия тебя снабдит настоящей одеждой. Правда, Герон?

Монах кивнул, пряча улыбку в густой бороде. Гунвальд, принявший "совет" Дилля за чистую монету, принялся сооружать себе рясу из двух одеял – одного, как выяснилось, оказалось недостаточно, чтобы скрыть мощное тело каршарца. Ради помощи другу Дилль забросил чистку собственного мундира и до самого последнего момента, пока не раздалась команда десятника Эрека, помогал варвару скреплять непослушные края одеял.

– На выход, собачьи души! – взревел Эрек. – Сейчас прибудут господа верховные мастера и наместник Его Величества в Неонине. Живо на плац!

На сей раз десятник для ускорения дал команду амулетам драконоборцев. Дилль почувствовал жуткое жжение в районе пятой точки, словно он уселся на горячую сковороду. Он стрелой вылетел из казармы, и только на улице жжение прекратилось. Дилль облегчённо похлопал себя по тощему заду и огляделся. Остальные, видимо, ощущали то же самое – драконоборцы то и дело пытались заглянуть себе за спину, чтобы посмотреть, не прогорели ли их штаны в результате магической атаки десятника.

– Построиться! – прорычал Эрек. – Ровнее, ровнее! Надеюсь, все привели себя в нормальный вид… А это ещё что? Гунвальд? Где твоя форма и зачем ты напялил на себя одеяла?

Каршарец гордо выпятил грудь и изрёк:

– Отныне я – монах. А это – моя ряса. Она же – форма.

Что там ещё пытался сказать Гунвальд, осталось покрыто мраком тайны: рёв разъярённого десятника заглушил не только голос каршарца, но даже ржание драконоборцев, оценивших шутку варвара. На некоторое время на плацу пажеской казармы воцарился хаос. Десятник орал на каршарца и требовал немедленно убрать одеяла, Гунвальд пытался втолковать Эреку, что нельзя так обращаться с новообращёнными священнослужителями, а драконоборцы покатывались со смеху, глядя на это представление. Поэтому никто не заметил, как во дворе появились несколько важных персон в сопровождении мага Эрстана.

Два седобородых старца с интересом посмотрели на Гунвальда, но промолчали. Высокий господин, чей костюм был обшит золотыми позументами так густо, что основной ткани почти не было видно, брезгливо поморщился при виде варвара и сделал скучающую мину, всем своим видом показывая, что он понапрасну теряет здесь время. Маг Эрстан, сначала оторопело разглядывавший полосато-шерстяную одежду варвара, когда вник в смысл спора, вмешался.

– Эрек, прекрати! Хочет ехать в одеялах – пусть едет.

– Но он же в монахи себя записал! – возмутился десятник. – Самозванец.

– Он такой же монах, как и ты. Эрек, да заткнёшься ты или нет?!! – прошипел маг, видя, что десятник собирается вновь возмущаться. – Дай сказать господам мастерам из Академии.

Эрек только сейчас заметил прибывших и заорал "Отряд, смирно". Драконоборцы отреагировали на команду только тем, что перестали громко смеяться – до настоящей воинской дисциплины им было ещё очень далеко. Эрек сквозь зубы пробормотал "вас бы ко мне на пару месяцев…", поправил шляпу и отдал честь новоприбывшим по всем правилам воинского артикула.