– А, это, – он выдыхает с облегчением, но понимает, что зря. Сом не на шутку разозлён. – Прости, я… Надо было попросить.

– Именно. Но я хочу знать о другом.

– Ну, вытащил, пока ты спал.

– Я запираю дверь.

– Да не в комнате! Во дворе спал после вылазки, когда все ждали Ската… – «вернувшегося без Умбры».

– И что, просто снял? – Сому не нужны кулаки, когда он смотрит вот так.

Ёршик сглатывает.

– Ну да. Я сразу вернул, ты же не заметил! И не брал ничего кроме…

– Броши.

– Я бы никогда!.. Не взял у тебя что-то нужное, – сбивчиво объясняет он. – Ну, что-то твоё.

– Тогда какого рожна, Малой?! Нельзя было попросить? Мы же договаривались.

– Да, помню. Прости, – повторяет он, но «волшебное» слово не поможет. – Я хотел…

Он думает, как рассказать Сому то, о чём знала только Умбра. Она была с ним там, на берегу, «хоронила» секреты в песке – на границе моря и суши, где вода забирает дары и даёт то, о чём желаешь. Умбре можно было рассказать о желаниях – они загадывали вместе, – а Сому стыдно, потому что в его глазах это ребячество. Он ни разу не позвал Ёршика с собой. Не хотел брать на вылазки, пока Карп не вступился, мол, «ершистому пора учиться». И вот, научился же!..

– Хотел морю отдать. Думал, что плеснявка уйдёт из колодца – за якорем.

– И? Я повторю вопрос: почему не сказал? Почему исподтишка?

– Я просто… – Ёршик сжимает кулаки. И зубы. Объяснять слишком долго. Он не умеет болтать красиво, как Карп: внутри много всего, а в слова не засунуть. – Не знаю, понятно? Просто.

Ему становится обидно. Ради них же, дураков, старался. Желание общее загадывал – одно на всех. А чтобы сбылось, нужен был дар настоящий, не камни с перьями, которых на берегу пруд пруди. Из Сомовой шкатулки мог бы вытащить любую вещь, но почему именно ласточка – поди объясни.

Сом кивает. На место гнева приходит усталость.

– За «просто» собирают совет. И голосуют за исключение. Дело не в том, что ты взял – или не взял, хотя мог бы, – а в самом нарушении кодекса.

Вот он, Сом. Весь в умных словах и правилах. Нет чтобы… что? Обнять по-братски? Ёршик вдруг понимает, что у него дрожат губы.

– Ну давайте! Голосуйте опять! Только Ската верни, а то нечестно будет.

Сом опускается на стул, трёт глаза, сминая дужки очков.

– Ты осознаёшь, что поступил как крыса?

Ёршик наливается краской. Жарко ему, хоть и ледяной водой умылся.

– Да.

– Понимаешь, почему не брал с собой на дело?

– Нет!

Хочется ногой топнуть и хрястнуть подвернувшуюся кружку о стену. Он ведь может, когда надо. Всё может!..

– Иди спать. До завтра подумай.

Ёршик стоит ещё минуту или две, не шевелясь. Ищет в голове что-то умное, чтобы с достоинством ответить, как взрослый… и не находит.

– Умбра бы поняла.

– Её здесь нет.

Хлопает кухонная дверь.

Вот и поговорили.

☽ ⚓ ☾

– Поговори с ней.

Яблоня тянулась к небу у ограды. Сбрасывала на землю иней лепестков, но яблок не давала. Пустоцвет.

– С деревом? – он хмыкнул.

– А что? Доброе слово всем приятно. – Умбра обняла тонкий ствол и прижалась к нему щекой. Закрыла глаза.

Ёршик молчал. Сидел на нижней ветке, болтал ногами, глядя, как белые цветы смешиваются с землёй: наступишь – втопчешь в грязь. Несколько дней красоты – и всё, отцвела.

– Жаль, что быстро…

– Это ты мне? – Умбра загадочно улыбнулась.

– Ей, – пожал плечами Ёршик. – Или никому. Просто так.

Пальцы Умбры осторожно гладили ствол.

– Не надо жалеть. Если бы она не теряла лепестки – весна за весной, – то не выросла бы. Не стала крепким, сильным деревом.

Словно в подтверждение поднялся ветер, и белый вихрь взметнулся, окутав Умбру, как невесту. Белый цвет на тёмно-рыжих волосах.