Более 30 лет назад известный писатель и историк Александр Иосифович Немировский высказал предположение, что Митридат Евпатор некоторое время находился в Пантикапее как воспитанник боспорского царя Перисада[38]. Гипотеза Немировского вызвала бурную дискуссию и в 70—80-е гг. ХХ в. не нашла поддержки у большинства историков[39]. Однако в 1990-е С.Ю. Сапрыкин предложил вернуться к этой версии и привел свои аргументы в пользу того, что Митридат мог провести юность на Боспоре[40].

Митридат вырос удивительно крепким и сильным человеком. Как известно, до самой своей смерти он скакал на лошади, метал копье и активно участвовал в боях. Молодость в горах не оказала отрицательного влияния на его духовное развитие. Всю жизнь царь был окружен философами, художниками и поэтами, очень любил эллинскую культуру и музыку, известен написанный им медицинский трактат[41]. Феномен Митридата в том, что огромная физическая сила и железная воля были тесно сплавлены в единое целое с мощным интеллектом и глубоким погружением в эллинскую культуру. «Духом он, даже в несчастиях, был велик и не поддавался отчаянию». С другой стороны, римские и греческие авторы убеждены, что Митридат был жесток и вероломен, – «был склонен к убийству и свиреп по отношению ко всем». Такова античная традиция, традиция римлян и эллинов[42]. Мы не знаем, каким был великий царь в глазах скифов, армян, каппадокийцев, персов…

Чтобы выяснить, каким видели Митридата эллины и римляне, надо понять, в какой культурно-исторический контекст они помещали царя и его деятельность.

Круг первый – расширение Римской республики. Победа над царем Понта принесла «римлянам величайшую выгоду: благодаря ей они раздвинули пределы своего владычества от Крайнего Запада до реки Евфрата» (Арр. Mithr. 119). Иными словами, Митридат рассматривается ими как великий противник, победа над которым – славная страница римской истории. Само по себе это определяет подход к описанию событий. Но считал ли себя сам царь «вторым Ганнибалом»?

Круг второй – борьба Запада и Востока, которая, по мнению Геродота, идет со времен Троянской войны. В самом деле, на первый взгляд, Митридат однозначно позиционируется как азиатский владыка, двинувшийся на Запад. Нарушая «приказ», который Рим дал царям Азии, «никогда не переходить в Европу», владыка Понта сначала захватил Херсонес, а потом вторгся в Элладу. В первом «преступлении» его обвиняют вифинцы перед римским сенатом. Во втором «преступлении» Митридата обвиняет Сулла при заключении Дарданского мира: «Ты переправился в Европу с огромным войском, хотя мы запретили всем царям Азии даже ногой ступать на почву Европы» (Арр. Mithr. 58). Для римлян, людей Запада, Митридат был азиатским деспотом, который «подготовил к боям против Рима весь Восток» (Just. XXXVIII. 3. 7).

А кем видел себя царь в этом глобальном противостоянии? Начало деятельность Митридата воспринималось многими как продолжение походов Александра Македонского. Помпей Трог пишет: «Благодаря невероятно счастливой судьбе он [Митридат] покорил скифов, до него никем не побежденных, скифов, которые некогда уничтожили полководца Александра Великого Зопириона» (Just. XXXVII. 3. 2.). Речь идет о попытке македонского наместника Фракии покорить скифов около 331 г. до н. э. Как известно, этот поход в Северное Причерноморье закончился неудачей, и Зопирион погиб.

Практически эту же логику развивает и Страбон, который уподобляет полководцев Митридата полководцам Александра: «Ведь Александр открыл для нас, как географов, большую часть Азии и всю северную часть Европы вплоть до реки Истра, а… Митридат, прозванный Евпатором, и его полководцы познакомили нас со странами, лежащими за рекой Тирасом до Меотийского озера и морского побережья, которое оканчивается у Колхиды» (Strabo. I. II.11).