Уникальность каждого этно- культурного поля в разные исторические эпохи (с учетом различных фаз развития ведущих этносов в этно- энергетических сегментах единого культурного поля человечества) естественно предполагает неповторимость каждого взаимодействия с Иным (непостижимым, непознанным). Характерные особенности этих взаимодействий «читаются» в основополагающих мифах конкретной культуры, в первую очередь, космогонических и этногенетических.

Этно-энергетический подход к понятию «духов»

Известно, что в научный оборот термин «мана» был введен религиоведом Э.Б.Тейлором (в русской транскрипции и религиоведческой традиции – Тайлор), создавшим теорию «анимизма» (от лат. «анима» – душа, дух) и полагавшим, что представления о «духе» (душе) являются началом религии.

В своей классической работе «Первобытная культура» Тейлор писал: «Анимизм характеризует племена, стоящие на весьма низких ступенях развития человечества, он поднимается отсюда без перерывов, но глубоко видоизменяется при переходе к высокой современной культуре. <…> Анимизм составляет в самом деле основу философии как у дикарей, так и у цивилизованных народов. И хотя на первый взгляд он представляет как бы сухое и бедное определение минимума религии, мы найдем его на практике вполне достаточным, потому что, где есть корни, там обыкновенно развиваются и ветви».143

Не погружаясь в долгую полемику, отметим, что Тейлор, стоя на европоцентристской позиции, не скрывая колонизаторской психологии, взирал на дикарей все же с более-менее трезвой точки зрения, признавая непосредственную преемственность культуры – от первобытного состояния к высоко цивилизованному. И в этом – бесспорная заслуга классика мировой культурологии. И даже против историко-культурной трансформации анимизма трудно возразить.

Однако принципиальное несогласие вызывает его основной религиоведческий тезис: «Анимизм есть минимум определения религии».

Во-первых, анимистические представления – это не причина, а следствие развития мифо- магических представлений. Так, «мана» даже для современных меланезийцев – это сначала некая «сила», а уже потом – «дух». При этом персонификация «силы» в «духе» даже у реликтовых племен происходит не так однозначно, как это представлялось религиоведам и антропологам XIX и начала ХХ в. Как мы видели, сам «дух» у племени пираха воплощается в реальном человеке, как правило, всему племени известном; причем «дух» не «подселяется», а как характерный художественный «образ», требует полного «перевоплощения» от своего «представителя». Не случайно Эверетт назвал это обычное в племени «явление духов» – «театром пираха»144. В действительности, это яркий пример того «оборотничества», о котором писал А.Ф.Лосев (когда человек мыслил себя носителем чужих сил и находился во власти иллюзий такого перевоплощения или оборотничества). И остальные «духи» пираха вполне естественным для индейцев образом «являлись» им в материальных телах ягуаров и змей, бледнолицых европейцев и индейцев других племен и т. д.

Как мы видели выше, и у зороастрийцев «маинйу» – это некая «сила», «качество» и т.д., а отнюдь не какое-то бесплотное «существо» со злым или добрым «характером», действующее по своей воле, в соответствии со своими целями и т. д.