– А, это ты. Привет, – сказал Денис.

– Ну ты, старик, и наделал шума, – весело произнёс Генка. – Все буквально на ушах ходят. Только о тебе и говорят.

– Что говорят? – поинтересовался Денис. – Хотя какое это сейчас имеет значение.

Денис махнул рукой.

– Разное говорят, – проговорил Генка. – Больше других возмущалась Сосуля80.

Сосулей называли комсорга курса Ольгу Мутко. Заслужила такое прозвище Мутко из-за выражения своего лица – холодного и неподвижного, будто замерзшего, как у холодной сосульки.

– Грозилась вызвать тебя на бюро81 и разобрать твоё поведение.

У Дениса как-то сразу не сложились отношения с комсоргом. Его уже даже однажды вызывали на бюро, как выразилась Сосуля – «пропесочить за некомсомольское поведение». Поводом стал случай, произошедший на комсомольском собрании курса, которое происходило в торжественной обстановке в большом актовом зале университета. Во время выступления Сосули о руководящей роли коммунистической партии и её авангарда – комсомола, в строительстве нового коммунистического общества82, где все его граждане будут равны и станут получать равное распределение всех материальных благ, Денис невольно улыбнулся. Это произошло случайно, Денис и не думал смеяться над тем, что поколение молодых комсомольцев будет жить при коммунизме. Но этот досадный факт не ускользнул от зоркого ока Сосули.

Прервав свою речь, Сосуля пристально посмотрела на Дениса.

– Дёмин! Я сказала что-то смешное? – обратилась она прямо с трибуны к Денису. – Ты не веришь в руководящую роль нашей партии и в то, что нашему поколению выпадет огромное счастье жить в коммунистическом обществе?

В тот раз Денис отделался предупреждением и выговором с занесением в личное дело комсомольца Дёмина, за что проголосовали единогласно все члены бюро. Теперь он был уверен, что предупреждением дело не обойдётся. В лучшем случае его исключат из комсомола. А в худшем… – Денису об этом не хотелось даже и думать.

– Да ты не парься, всё наверняка обойдётся, – попытался успокоить его Генка.

– Ничего не обойдётся, – удручённым голосом проговорил Денис.

– Да брось ты. Лучше пойдём кирнём83, зальём горе порцией спиртного. Я тут с двумя корешами84. – Он указал в сторону очереди. – Мы с Пашей и Гогой сегодня разжились на башли85, какого-то жмура86 хоронили.

– У меня нет денег, – проговорил Денис.

– Кочумай, не тушуйся87, фирма платит.

Для пущей убедительности Генка похлопал себя по нагрудному карману.

«В принципе, какая разница?» – подумал Денис.

Домой ему сейчас возвращаться не хотелось. И с Ниной встречаться…

«Что я ей скажу?»

– Ладно, – поникшим голосом проговорил Денис.

Они зашли в кафе и уселись за свободный столик.

– Знакомься, – сказал Генка, указывая Денису на своих друзей. – Это Паша. – Он указал на рыжеволосого паренька, немного сутуловатого и с крупными веснушками по всему лицу. – А это… – Он показал на черноволосого паренька кавказкой внешности. – Это Гога.

Паша и Гога были музыкантами, оба учились на эстрадном отделении, осваивали азы игры на духовых инструментах88. И у них была своя группа – ансамбль, где Паша играл на ударных, а Гога был бас-гитаристом. Иногда с ними играл и Генка.

Все они в свободное от мирских дел, учёбы и совместного музицирования время подрабатывали игрой на похоронах, или, как они это сами называли, – жмурах. Паша и Гога играли на трубах, а Генка бил в большой барабан. И как оказалось, это было весьма прибыльным предприятием. Во всяком случае, это им позволяло время от времени посещать некоторые злачные заведения в городе, не клянча деньги у своих родителей.