– Может, нам лучше…

– Сядь, – твердо сказал ему Грейтхаус, быстро обернувшись и как будто предупреждая о чем-то. – Веди себя прилично, мы же в хорошем обществе.

«В хорошем, мать вашу», – подумал Мэтью.

И неохотно сел.

Двое портовых работяг двигались к ним. Грейтхаус не обращал на них внимания. Нэк протирал глаза, щурясь на черного исполина, перекрывшего дверной проем.

– Всего кружечку, – сказал Грейтхаус, буравя Скелли взглядом. – Вашего лучшего напитка, пожалуйста.

Скелли не пошевелился.

– Я плачу, – холодным, спокойным голосом продолжал Грейтхаус, – за одну кружку.

Он потянулся к карману, достал монету и опустил ее в кассу на стойке.

– Ну ладно, – сердито глядя, заговорил Бейтер. – Пусть выпьет и уводит отсюда эту черную скотину. К чертям их всех.

Грейтхаус не спускал глаз с мрачного хозяина таверны.

– Джентльмен дело говорит, – сказал он.

Скелли неожиданно улыбнулся, но зрелище это было не из приятных. Обнажились его черные, сломанные передние зубы – когда некоторые улыбаются, они смахивают на дьявола, примеряющего нимб. Не стоило ему этого делать. Увидев этот безобразный оскал, Мэтью почувствовал, как в зале сгущается опасность, словно кто-то натягивает тетиву, чтобы выпустить губительную стрелу.

– Конечно, сэр, конечно! – сказал Скелли и отвернулся, чтобы взять с полки кружку и откупорить бутылку фирменного отвратительного бренди. Он эффектным движением налил как раз столько, сколько можно было купить на монету, и со стуком поставил кружку перед Грейтхаусом. – Пожалуйста, сэр. Пейте!

Грейтхаус помолчал, оценивая расстояние до Твердолобого, Бейтера и двоих медленно приближающихся портовиков. Трое хорошо одетых джентльменов были уже на ногах, дымя трубками и внимательно наблюдая за происходящим. Мэтью снова встал, несмотря на приказ Грейтхауса. Он бросил взгляд на Зеда-невольника и увидел, что даже тот чуть согнулся, приготовившись, – правда, Мэтью не знал к чему.

Грейтхаус протянул руку и дотронулся до кружки.

– Минутку, сэр, – остановил его Скелли. – Вы ведь сказали, что хотите лучшего, да? Ну так я вам подслащу. – С этими словами он наклонил голову и пустил в кружку струю мерзкой коричневой слюны. – Ну вот, сэр, – закончив, сказал он с той же дьявольской ухмылкой. – Можете сами выкушать, ну или, может, ворону свою угостите.

Грейтхаус уставился на кружку.

– Гм, – сказал он.

Его левая бровь, та, которую пересекал шрам от брошенной чашки, задергалась. Какое-то время он больше ничего не говорил. Твердолобый захихикал, а дама загоготала. Диппен Нэк схватил свой констебльский фонарь, черную дубинку и стал пытаться встать, но, так как у него не было третьей руки, достигнуть цели у него не получалось.

– Гм, – снова сказал Грейтхаус, рассматривая пену, пузырившуюся на поверхности налитой ему жидкости.

– Пейте же, – призвал его Скелли. – Бальзамчик что надо, правда, парни?

Надо отдать должное их здравому смыслу: никто ему не ответил.

Грейтхаус убрал руку от кружки. Он внимательно смотрел Скелли в глаза.

– Боюсь, сэр, у меня прошла жажда. Прошу прощения за наш нежданный визит, и позвольте мне лишь забрать мою монету, ведь я не успел отведать вашего… лучшего напитка.

– Нет уж, сэр! – Ухмылка исчезла с лица Скелли, как будто он получил пощечину. – Вы же купили выпивку! Значит, монета моя!

– Но вы можете вылить напиток обратно в бутылку – у меня в этом нет ни малейших сомнений. Уверен, вы часто так делаете, когда у посетителей уже нет сил допить свою порцию. Ну, я беру монету, и мы пошли.

Он потянулся к кассе, и Мэтью увидел, как у Скелли дернулось правое плечо. Мерзавец нащупал за стойкой топор.