– Лёш, если тебе от этого будет легче, считай меня фригидной сучкой или кем-нибудь еще.

Всем своим видом демонстрируя, что разговор закончен, Поля выбралась из моего захвата и встала у раскрытой двери.

– Прошу на выход. Наверняка тебя ещё сегодня ждут новые подвиги.

Я стер с губ очередные кровавые капли. Поправил все ещё дубовый член. И выдохнул.

Гештальт отказывался закрываться. В трусах у некоторых дам аж хлюпало, мою шею и верх спины пекло от свежих царапин, но птица Обломинго уже расправила крылья и начала свою песню.

– Я ведь от тебя так просто не отстану, – сказал и для нее, и для себя. Как озарило.

– А вот это уже точно традиция. 

– Зря...

Выходить не хотелось. Меня будто крюками здесь держало. Врос в эту маленькую квартирку. Корни пустил.

– Значит, тебе не повезло...

– ...опять. – Чуть не саданул в стену.

– Повезет в чем-нибудь другом. – Полина опустила взгляд вниз и отвернулась. – Или с другой.

***

Спускаясь по ступенькам старого дома, я успокаивал себя тем, что Кутузову тоже пришлось вначале сдать Москву. И ничего! Потом как-то победил. Вот и у меня получится.

На успокоение ушла вся дорога. В салоне машины, если принюхаться, можно было почувствовать тонкий цветочный аромат – Полькины духи. А на опустевшем заднем сиденье – легко представить её саму. В проклятых брюках, строгую, зыркающую на меня, как полицейский на нарушителя скорости.

Со скоростью, кстати, я и правда накосячил. Хватку потерял. Ушёл с нейтралки сразу на пятую передачу. И теперь нужно было заводить свою резвую машинку заново.

Мысли, что все получится, приятно грели душу. Воспоминания, как Поля жадно принимала ласку, отзывались болезненным подергиванием в паху. Но только я переступил порог квартиры, только прошёл в гостиную, как сладкие женские стоны из дедовой комнаты выбили все картинки из черепушки.

Дед? Серьезно?

Я чуть ключи не выронил.

– Милая, солнышко моё, хорошо-то как! – раздалось как контрольный в голову. В мою голову!

– Мне тоже, – послышалось следом.

Где стоял, я там и сел.

– Яденька, золотко, а если так...

– Лёва, ну ты проказник!

Я чуть не закашлялся, хватанув слишком много воздуха.

Дед, ну он и дает! Если до этого у меня ещё были сомнения в том, кто та женщина на дне рождения, то теперь они развеялись. Яденьку я знал лишь одну и голос этот уже слышал.

Подумать только – пока я подбивал клинья к Польке, получал по морде и страдал от неспадающего стояка, мой дед вовсю жарил Полькину бабку. И не просто жарил, а перешёл в гордый разряд "проказников".

Таким лузером я не чувствовал себя лет с семнадцати. Или раньше... Вроде как стоило порадоваться за деда – был ещё порох в пороховницах, – но мой собственный запал после такого сюрприза как-то притух.

В паспорте значилось, что мне тридцать пять лет, а мой родной дед делал меня как юнца. Причём не с какой-нибудь левой бабушенцией, а с ведьмой из того же племени, что и моя зазноба.

Высший пилотаж! Хоть сейчас возвращайся на Дачный и вступай в новый бой за честь рода.

Желание вернуться было сильным. Хлипкую дверь квартиры можно было вынести с одного пинка, а дальше дело техники. На нее вроде бы пока никто не жаловался.

Но я, конечно же, себя сдержал. Убил остаток вечера в кабаке под домом. Полночи потратил на чтение отчётов из Лондона и написание новых распоряжений. А утро – на поездку в офис.

Любоваться довольным лицом Басманского, у которого в глазах мигало "Наполненность яиц – ноль процентов", оказалось нихера не проще, чем пить за завтраком кофе с дедом.

Друг не переживал ни из-за свежего геморроя с казино, ни из-за нового проекта, ни из-за проблем с технарями. Заваленный под завязку делами, он успевал качественно потрахивать свою новую помощницу. Спускать пар! И только мне, счастливчику, снова оставалось лишь вспоминать недавний косяк.