– Отпускай! Все понятно, – Василий, отпущенный Иваном, приземлился на все четыре лапы, встряхнулся и добавил, – совсем не оригинальное соседство. Точность и относительность. Все как всегда!

– Я не задержу вас, только отмечу, что вы пришли, – мило улыбнулась Шакунтала Деви Двадцать первая. – Пожалуйста, назовитесь. Я, к сожалению, не всех знаю в лицо.

– У нас самоотвод, – угрюмо ответил Иван. – Нас записывать не надо.

– Записывать надо всех, – снова мило улыбнулась Шакунтала. Она опустила глаза вниз на невидимый список. – Хотя я догадалась. Все остальные пары уже здесь, значит, вы Иван и Василиса! Правильно! Всего пар шесть. Но ваши клеточки первые – номер один, и номер два. Они еще не заняты. Итого шесть плюс шесть – двенадцать свидетелей. Я в уме сосчитала!

Маленький Евклид на конторке удовлетворенно качнул головой, а Эйнштейн заложил руки за спину, гордо вскинул голову и отвернулся.

– Ну, я потом еще пересчитаю, – сказала Шакунтала, мельком взглянув на седой затылок Эйнштейна, и виновато заговорила о другом:

– У нас тут жарко, извините. Руководителем свидетелей по желанию самой, ну, вы понимаете, о ком я говорю, приглашена настоящая Жар Птица. Она недавно прибыла прямо с выступления, из Парижа, еще не остыла. У нас будет выступать под псевдонимом «Милена Рыжая». А ведь еще группа разогрева с ней. Один Фил на три градуса температуру поднял. Кондиционеры не справляются. Пирог с вишней уже потек.

– There are three kinds of lies: lies, damned lies, and statistics, – процитировал Василий и дернул Ивана за штанину.

– Да понял я, – с досадой ответил Иван, – не порви штанину.

– Я не о том, – Василий хитро улыбался. – Подними-ка меня снова. Хочу кое-что барышне сказать. Только не бросай потом. Я, хоть и кот, но все же ученый. Не солидно, когда за шкирку, и потом вот так – небрежно. И звук при таком приземлении неприличный – шмяк! Я же не шмякодавка какая-нибудь.

Иван наклонился, взял Василия подмышки и поднял над конторкой.

– Я по поводу вишни, которая потекла, – обратился Василий к Шакунтале. – Вы этот пирог чем-нибудь накройте, и в тень уберите. К концу праздника будет пирог не просто с вишней, а с пьяной вишней. Черномору предложите, он с руками оторвет.

– Только тут старик один может появиться – Прохором зовут, – вмешался Иван. – Ему не говорите. Он конкурентов не любит. И тебя, Василий, за то, что бесплатные советы раздаешь, чего-нибудь обязательно лишит.

– Хорошо, – ответила Шакунтала, – я записала: Василисе, Ивану и говорящему котику на десерт пирог с пьяной вишней.

Рука со стилосом на секунду замерла в воздухе:

– Пьяная – это как-то связано с пианино? Ну, знаете – форте, потом пьяно?

– Не важно, – ответил Василий. – Вы только Черномора не обделите. Ваня, опускай.

– Тогда я уточню: Василисе, Ивану, говорящему котику и Черномору на десерт пирог с вишней и пианино. Хотя… Подождите минутку…

Шакунтала прищурилась, подняв глаза на купол шатра, бормоча: «Подъемная сила дежурных ковров-самолетов… так… применяем формулу Жуковского… учитываем тягу кисточек по периметру в вертикальном положении… вычитаем среднюю массу гвардейца…», потом тряхнула головой, отчего сари соскользнуло и со второго плеча.

– Я сначала засомневалась, – пояснила она, неторопливо вытирая блестящую от пота грудь салфеткой, – смогут ли доставить в кабинки пианино. Но, думаю, доставят. Не велика тяжесть.

– Но все-таки, – Василиса выступила вперед, загораживая от взгляда Ивана Шакунталу, – вы правильно записали? У нас самоотвод. От слова «сами» и «отвод». Не «от вод», в смысле не от воды, хотя где у вас тут вода? – попить бы, а одним словом – «отвод». Как громоотвод, плазмоотвод и так далее.