Когда мой отъезд стал возможен, т. е. когда я проинспектировал строительство складов во Франсвиле и ввел в курс местных дел европейцев, которые должны были здесь работать, я отправился к Балле[131]. Переговоры с апфуру затягивались, и я боялся, как бы преимущества, которые мог обеспечить нам свободный спуск по Алиме, не были сведены на нет из-за значительной потери времени.

С каким же удовольствием я встретился со своим товарищем по нелегким испытаниям! С какой радостью я обнял его после трехлетней разлуки[132]!

Балле выше всяких похвал. Все знают, какое сердце, какой ум, какая твердая воля и какое терпение таятся в этом человеке, кажущемся из-за чрезмерной скромности мягким и даже робким. Именно эти качества учитывались, когда принималось решение включить Балле в состав французской делегации на Берлинскую конференцию[133]; вместе с прекрасным знанием ситуации он вез туда документы, подтверждавшие наши права <на владения в Конго>.

В то время как Балле и я торопили переговоры с апфуру, бригадир Рош, преодолевая неимоверные трудности и препятствия, вез на трех повозках котлы для парового судна, которые с нетерпением ожидали на Алиме[134]. Наконец, переговоры завершились. Мдомби[135] и несколько других вождей бафуру, проведя с нами несколько предварительных встреч на нашем посту у Дьеле[136], решили собрать большую палавру[137]. Терпение и дипломатический талант Балле приносили свои плоды.

Наши новые союзники и отныне наши друзья обязались продать нам большую пирогу и сопровождать Балле до Конго.

Они сдержали слово. 15 октября 1883 г. пирога, способная взять на борт около восьми тонн груза, причалила к дебаркадеру Дьеле; ее загрузили товарами и продовольствием на полгода. На следующий день[138] Балле в сопровождении четырнадцати человек пустился в путь по быстрому течению Алимы, ловя слова прощания и добрые напутствия, заглушаемые пением гребцов и звучными раскатами тамтама[139] бафуру[140].

Отъезд в дальние страны всегда порождает огромное душевное волнение. Только те, кто были его свидетелями, знают, какие сильные эмоции вызывает разлука, какое глубокое чувство дружбы вкладывается в последнее рукопожатие, сколько братской нежности заключено в последнем объятии.

Доктор Балле вскоре увидит то место, где нам когда-то пришлось остановиться, столкнувшись с необъяснимой враждебностью туземцев. Что же он будет испытывать, проплывая между этими низкими и лесистыми берегами, откуда прежде раздавались оружейные выстрелы? Может ли ему еще что-нибудь угрожать? Есть ли надежда, что он мирно доберется до места назначения? Таковы были наши мысли, когда мы прощались с удалявшейся пирогой.

Как бы мне ни хотелось сопровождать Балле, чтобы побыстрее вручить нашему союзнику Макоко ратифицированные договоры, я разрешил ему ехать одному. Меня удерживали две вещи. Я, конечно, мог отправиться на Конго, заранее не выяснив ситуации, но если там <за время моего отсутствия> вдруг возникли какие-либо непредвиденные осложнения, то, торопя события, я рисковал сделать ложный шаг. С другой стороны, я чувствовал, что мои тылы были плохо обеспечены из-за беспорядка в Либревиле, где я оставил наши грузы.

Две недели спустя доктор Балле информировал меня запиской, отправленной с места впадения Алимы в Конго[141], что все идет как нельзя лучше. На всем пути следования туземцы выражали боязливое любопытство, не таящее никакой угрозы. Любопытство иногда оборачивалось по-настоящему радушным приемом. Так Балле, не прибегая к насилию, открыл нам дорогу к великой реке[142].

Создание новых станций • Корабль «Балле» • Печальная весть о смерти Фликотто • Нет никаких новостей с побережья • На паровом судне по Алиме • Известия из Габона • Прибытие Дюфурка • На Конго • У Нганчу • Меня приветствуют послы • Торжественный прием • Вручение договора • Прибытие в Браззавиль • Преданность и знаки внимания туземцев • Злая воля агентов Стэнли