Сидят слева направо: Жак де Бразза, Пьер де Бразза, Аттилио Печиле. Стоит в центре Франсуа Ригай де Ластур. 1883–1885 гг.

Либревиль, Габон, 9 февраля 1883 г.

«Кориско»[292], которого мы ждали здесь 22 января[293], прибыл только вчера вечером. Когда я вам пишу, то вижу, как подходит другой корабль, но не английский, который иногда пересекается в Габоне с «Кориско», а тот, который отвезет почту в Европу. Все чувствуют себя прекрасно. Габон не такая уж опасная для здоровья страна, как это считают в Европе; я думаю, что ему несправедливо приписывают дурную репутацию, как и в случае с Римом[294]. На самом деле Габон в смысле климата менее вреден, чем большинство колоний на Африканском побережье[295].

Я отправляюсь в Ламбарене, где начинают входить в оборот серебряные монеты и доллары, чего до этого еще не было.

Здесь в Габоне высоко ценится настоящий коралл, мне кажется, что он популярен и на Огове, куда торговцы уже стали его завозить. Вероятно также, что в скором времени будет востребован и бабтерос – розовый жемчуг, имитирующий коралл.

Позавчера мы сфотографировались всей группой. Габонский фотограф – негр, он говорит только по-английски, носит очки, в общем, довольно умелый малый.

Наш повар тоже черный, но он просто чудо. Я бы хотел, чтобы ты увидел этого совершенно невозмутимого негра. Утром он принимает от Аттилио (Печиле) заказ на завтрак и, кажется, ничего не понимает, о чем ему говорят; он стоит неподвижно, словно статуя. А затем подает нам изысканную еду.

Мы питаемся мясом, когда оно есть, и с большим удовольствием поглощаем раков, свежую рыбу, жаренные в масле баклажаны, салат, а из фруктов, которых всегда много, прекрасные бананы и ананасы.

Позавчера в первый раз во время сытного обеда я попробовал африканский хлеб, знаменитую маниоку[296]. Что сказать о ней? Прежде всего, что ее продают в форме длинной колбаски, завернутой в банановый лист; она цвета воска; по правде говоря, ее запах не из самых приятных.

По вкусу она немного острая и напоминает резину; думаю, что я смогу есть ее вместо нашего хлеба.

Либревиль, Габон, 23 февраля 1883 г.

Надеюсь, что ты будешь доволен, узнав, что я уже переболел лихорадкой. Что касается меня, то я очень рад этому, так как знаю теперь, как она лечится и что отныне у меня будут только редкие приступы в течение нескольких часов примерно раз в месяц. Я заболел, как мне и предсказывал врач, по примеру всех европейцев, впервые приезжающих в Габон; обычно лихорадка начинается после пятнадцати – двадцати дней и длится пять, шесть, самое большее восемь дней, после чего все кончается.

Моя лихорадка продолжалась шесть дней; градусник постоянно показывал 39,5°C; после шести дней ко мне вернулся мой прежний аппетит, и вот уже с 19 февраля я вполне здоров и весел.

После меня, на день позже, заболел и Аттилио. Но на следующий день у него уже не было никакой лихорадки и появился отменный аппетит. Вывод: мы все чувствуем себя прекрасно и готовимся к отъезду в Ламбарене, это произойдет самое позднее через три или четыре дня[298]. Корабль из Гамбурга только что прибыл и привез нам все наше снаряжение.

Здесь очень много так называемого сферосидерита[299] – горной породы, богатой железом; встречается также толстый пласт (не смогу сказать, какого размера), образованный из кремнистого песка, похожего по цвету на окись железа.

Поверь мне, в этой стране геологические наблюдения – не самое легкое дело. Тропическая растительность, вероятно, чрезвычайно ревниво относится к сокровищам земли и старается укрыть их все под листьями и ветвями.