В других местах, уже не на Огове, а на плато, отделяющих ее бассейн от бассейна Конго, в деревнях, лежащих вблизи дорог, мы имеем в своем распоряжении более трех тысяч батеке, хотя еще официально не завербованных и не всегда дисциплинированных, но тем не менее добросовестно и регулярно выполняющих работу носильщиков.

Батеке с Верхней Алимы начали наниматься к нам гребцами пирог. К западу от Браззавиля число балали[269], желающих служить носильщиками, больше, чем требуется.

На Верхнем Конго у еще варварских народов мы пока не добились подобных результатов, что естественно: только недавно мы стали внедрять у них систему найма; но я не сомневаюсь, что с нашим терпением мы и здесь добьемся успеха. Человеческих жертвоприношений, сохранившихся в обычаях этих племен, становится все меньше. Если бы мы захотели прививать мораль силой, мы не смогли бы сделать даже тех первых шагов на пути прогресса, которые ныне являются наградой за наши длительные и мирные усилия.

Одним словом, при всем различии регионов и видов работ, мы нанимаем ежегодно почти семь тысяч человек, начиная с туземца, превращенного в солдата и проходящего военную службу в течение целого года, и кончая туземцем, который несет на своих плечах груз всего лишь одну неделю. Общаясь с нами, они освобождаются от пороков первобытной дикости, наш язык и наши нравы проникают в их семьи и в их племена, и это почти пятимиллионное население мало-помалу воспитывается в школе труда и долга. Влияние, утверждаемое на такой основе, обещает быть стабильным и плодотворным, и в доказательство я хочу привести одну цитату:

«Двенадцать лет тому назад единственным видом торговли на Верхней Огове была торговля рабами; общая стоимость габонской торговли составляла примерно два миллиона франков; сегодня легальная торговля сменила нелегальную, и объем коммерческих сделок достигает уже четырнадцати миллионов»[270].

Наконец, наши владения, которые прежде представляли собой узкую и небольшую прибрежную линию между мысом Сен-Жан[271] и мысом Св. Екатерины[272], теперь увеличились во сто крат. Сегодня их границей на севере является река Кампо[273], на востоке – Центральная Африка, поскольку по соглашению от 5 февраля 1885 г.[274] нам передан бассейн Нкунджи-Убанги[275]; на юге они доходят до Конго, рубежа, который издавна ограничивал с севера претензии дружественной нации[276]. Мы никогда не пытались нарушать этот скорее исторический, чем реальный рубеж, и тому есть доказательства; в свою очередь и Португалия будет, наверняка, действовать так же.

Десять лет потребовалось доктору Балле и мне, чтобы добиться тех результатов, о которых я вам рассказал. За эти десять лет мы израсходовали <всего> два миллиона двести пятьдесят тысяч франков.

Наш моральный авторитет у туземцев и наш образ действий сделали не меньше, чем те огромные суммы, которые пришлось потратить Африканской ассоциации. Даже наша медлительность принесла очень ценные плоды, ибо мы утверждали наше влияние в регионе, не проливая крови ни в Европе, ни в Африке и не нанося никакого ущерба политической репутации Франции.

Теперь от прошлого я перехожу к будущему и спрашиваю себя, что же нам предстоит сделать.

Области Африканского Запада, составляющие нашу новую колонию, далеко не все до конца изучены и пока еще полностью не организованы, их можно по-настоящему осваивать только тогда, когда надежные пути сообщения свяжут с морем огромную судоходную сеть внутри страны. Следовательно, необходимо продолжать разведывательную и организационную деятельность; чтобы осуществлять ее в нормальных условиях, достаточно полсотни европейцев, примерно двухсот туземцев, а также ежегодных ассигнований в один миллион франков