Эта церемония была повторением той, которая имела место в 1880 г. во время моего первого приезда. Был составлен протокол, и на следующий день его отправили представителю Ассоциации. От него пришел не очень учтивый ответ. Но, уже испытав на себе такой способ общения, я заявил, что доложу о происшедшем своему правительству, потребую арбитража, и с этим уехал. Наши права были подтверждены, оставалось только ждать решения.

Обладая Браззавилем, ключом к Верхнему Конго, я имел возможность защищать от любых покушений права Франции на эту территорию; помимо того, это создавало благоприятные условия для установления нашего контроля над долиной Квилу-Ниари и тремястами шестьюдесятью километрами побережья между Сетте-Кама[208] и Чилоанго[209], в тот момент занятыми Комитетом.

План, который годом раньше я принял, покидая Лоанго, реализовывался. Моя первая цель была достигнута, и тот ущерб, который мы понесли из-за бездарной потери времени, из-за беспорядка и бездействия, царивших на побережье, был компенсирован.

За этот год с лишним я хорошо узнал де Шаванна; у него было достаточно терпения и проницательности, чтобы я мог оставить его одного в Браззавиле в довольно сложной ситуации, которая возникла из-за действий Ассоциации. Хотя я и испытывал угрызения совести, что оставляю его в столь незавидном положении, я тем не менее без колебания передал ему свои полномочия.

Это было 1 июня 1884 г. Понадобилось больше года, чтобы достичь первой цели; и как бы я ни желал немедленно приступить к осуществлению других, мое состояние здоровья и усталость от постоянного душевного напряжения заставили меня отправиться[210] на нашу станцию Нганчу, чтобы отдохнуть там неделю.

На седьмой день я почувствовал себя лучше и, желая испытать свои силы, нанес визит Макоко, который, узнав о спорах, возникших в Браззавиле между Комитетом по исследованию Конго и нами, не мог говорить ни о чем другом, как о намерении самому отправиться туда во главе соединенных отрядов своих вассалов и заставить уважать его волю. С большим трудом мне удалось отговорить его.

За время краткого трехдневного пребывания у Макоко я встретил сто одного слона; я воспользовался добрым отношением туземцев и убил четырех; я подарил их бивни нескольким вождям, что создало мне славу человека, абсолютно равнодушного к богатствам сего мира.

Остановившись на миг в Дьеле, чтобы только пожать руку Деказу, я добрался за несколько дней до Франсвиля, откуда спустился по Огове до земли адума[211]. Мне бы нужно было, конечно, доехать до побережья, узнать, в каком состоянии находились наши дела, и побеседовать с Дюфурком; устная информация была бы, конечно, полезнее, чем письма, из нее я узнал бы, какова на самом деле ситуация в Габоне и каковы наши проблемы во внутренних областях. Но нехватка людей вынуждала меня самому отправиться в верховья Алимы, где срочно требовалось мое вмешательство.

С большим удовлетворением я констатировал успехи, достигнутые на Огове под руководством де Ластура. Он прекрасно справился с задачей по организации станции, поскольку приобрел большой авторитет среди местного населения. Он доказал мне это в мае месяце[212], когда доставил с Огове на Конго в Браззавиль пятьдесят[213] адума и оканда, чье присутствие способствовало росту нашего престижа.