– Очень даже умею! – воскликнула я.
Королева погладила мою ручку.
– Солнышко, как бы тебе этого ни хотелось, но читать ты ещё не умеешь.
Моё терпение лопнуло. Спустившись со стула, я помчалась к комоду, где лежали газеты, схватила первую попавшуюся и вернулась к столу. Дрожа от негодования и взяв газету вверх тормашками, я принялась читать:
«По сообщениям железнодорожного ведомства, железнодорожное сообщение в регионе было прервано на нескольких участках путей. От перебоев в электроснабжении пострадал преимущественно центр страны, откуда непогода двинулась в направлении юга. Технические специалисты пытаются восстановить энергоснабжение в кратчайшие сроки».
Довольная собой, я опустила газету.
– Ничего подобного в газете не написано, – сказал король.
– А вот и написано! – сердито вскрикнула я.
– Солнышко, – сказала королева, – врать – плохо.
От волнения меня одолела икота, и я замолчала.
– Мы все знаем, что у тебя прекрасная память, – продолжила королева.
– А ещё мы знаем, что непогода разыгралась ещё полгода назад, – добавил король, забирая у меня из рук газету. Уже тогда я терпеть не могла, когда кто-нибудь во мне сомневался. Мне так хотелось уметь читать!
– Что делают японцы, когда хотят извиниться? – спросила меня королева.
Я прижала руки к бокам.
Король с королевой обучили меня некоторым правилам хорошего тона. Например, как приседать в реверансе, или как держать вилку, или как незаметно сморкаться. Особенно мне нравилось кланяться, как японцы. Но я ещё не очень хорошо овладела этим навыком: слишком низко наклонялась и почему-то падала, причём не носом вниз, а на попу. Приземление смягчал шуршащий подгузник.
– Ненавижу подгузники, – сказала я. – А ещё больше – свои короткие ноги.
– Тогда расти быстрее, – предложила королева, поднимая меня на руки.
Я снова вздохнула – на этот раз от облегчения.
– Жизнь – сложная штука, – сказала я.
Королева погладила меня по голове.
– Осторожно! – воскликнула я. – Моя причёска!
– Я аккуратно, – отозвалась королева, поглаживая меня по спине. После паузы она спросила: – Значит, не будешь носить корону?
– Не буду, – твёрдо ответила я.
– Даже маленькую диадему?
– И диадему тоже не буду.
– Ах, солнышко!
Я немного подумала, а потом подняла глаза на королеву и чуть слышно спросила:
– Кстати, что такое диадема?
За этим последовало моё второе важное решение. Исполнить его оказалось немного сложнее. Я отказалась носить подгузники.
– Я больше не ношу подгузники, – сказала я учителю верховой езды, после того как в шестой раз упала с лошади. У учителя к тому времени уже разболелась спина, ведь ему постоянно приходилось меня ловить.
Прошла неделя с тех пор, как мне подарили Снежинку и Пятнышко, и из-за подгузников мне не удавалось уверенно сидеть в седле.
– Я не вправе высказываться о подгузниках Вашего Высочества, – заявил учитель верховой езды, усаживая меня обратно на спину Снежинки.
– А если бы был вправе? – спросила я. – Что бы ты тогда сказал?
Учитель потёр поясницу.
– Сказать вам честно?
– Честно-пречестно, – ответила я.
– Я бы сказал, что двухлетняя девочка должна носить подгузники до тех пор, пока не научится себя контролировать. Ведь и жеребёнок не начинает бегать, пока не научится твёрдо стоять на ногах.
От этих слов мои глаза засверкали. И хотя мне понравилось сравнение с жеребёнком, меня и правда раздражало, что я не могу твёрдо стоять на ногах. В этот момент я приняла моё второе важное решение – отныне я научусь это делать и буду обходиться без подгузников.
– Плёвое дело, – заключила я.
К сожалению, дело оказалось вовсе не плёвым, и неделя перед приездом биографа, которую я провела без подгузников, стала довольно плачевной. Каждую ночь я писалась в постель, а утром в ужасе просыпалась и созерцала мокрое пятно на матрасе.