«Шутить нельзя плакать», говорили они.

– А эту кнопку когда надо нажать? – капитан Орлов, сохраняя невозмутимость Пасхально-островного истукана, ткнул в приборную панель почти что наугад.

В этом и был главный подводный камень экзамена «Экскурсия для капитана», о котором в письменной рассылке было сказано почти что вскользь. Любые вопросы в любом отсеке корабля на любую тему. Оникс почти полминуты судорожно соображал, за что отвечает зеленая плоская кнопка еще и с тумблером на два положения, пока тупой молоточек синего осенения не превратил виски в натужно звенящие колокола.

Кнопки. На. Схемах. Не. Было.

Шутить нельзя плакать?

– Когда ты девочка, тебя зовут Алиса, ты не хочешь ничего решать и хочешь в Зазеркалье, – выдал Оникс, лишая усмешнителя на студии возможности заработать на этом куске видео.

Капитан Орлов дернулся, как будто его прошило Ониксовым электричеством по-настоящему. Едва слышный присвист аудиодатчиков в диктофонах заставил Заневского напрячься. Нет, он не вышел из роли, но даже покрытый льдом хакерский эмоциональный сенсор сбоит от тяжелого дыхания капитана, будто тому врезали прямо в солнечное сплетение. Ну и что я на этот раз не так сказал?

Кажется, Заневский на секунду потерял ориентировку, ибо память сыграла с ним злую шутку, подкидывая картинки вчерашнего вечера: довольный как сто китайцев Ян, выпросивший 3D-модель «только на минуточку», битых полчаса подбирает лучший ракурс для себя любимого в завтрашнем дне. Ян втянулся в Игру. Он отдавал ей всего себя, словно каждый кадр – посмертный скриншот с реальности без права на Ctrl-Z. И если уж так, то сгорать надо красиво. А у Оникса не хватило сил ни на протесты, ни на интерес, что там будет, в этом завтрашнем дне у брата. Обычно всем жизнь прописывалась абстрактно, без конкретных дат и сцен. Например, Ониксу требовалось устроить мордобой Мессеру. Мессер [за глаза – Мессершмитт] тоже знал об этом, но мордобоя избегал…

Одним резким движением рука капитана разорвала воздух до зеленого прямоугольника. Громкий щелчок, и боковое зрение выхватывает сжатые челюсти Орлова, фоном к которым подозрительно гладкая стена распарывается по шву в дальнем углу.

Орлов, медвежья громада белого кителя, пересекла пристрельные пять секторов и оказалась у темного проема. «А ведь там слепая зона, – мелькнуло в голове Оникса, который шагнул следом за капитаном, как примагниченный. – Хорошо выбрал, кэп».

– Добро пожаловать в Зазеркалье, – буркнул капитан, когда Оникс осторожно пересек условную черту… подсобки? Тайной комнаты? Что, раздери солнечный ветер эти вишенки, происходит?

– Ну, за зеркалом всегда есть что-нибудь, верно? Например, зеркало-дублер, – в голосе Орлова было не то ехидство, не то тоска по золотому веку космонавтики.

Вспыхнул свет, выбив из хакера тихий стон от обожженной квантово-волновым дуализмом сетчатки. Птица больше любит ночь, ну да ладно, где наша не пропадала. А капитан Орлов плавным кошачьим движением обогнул нагромождения ЗИПа, где взгляд безошибочно выхватывал и потрепанную приборную панель, и модуль автоштурмана, и даже, боги Сети, нераспакованный терминал искусственного ИИ… Орлов совсем уж как-то шумно устроился на потрепанном стуле, грохнув локтями по металлическому кубу, заменившему ему стол. Оникс выразительно повел глазами за правое плечо. Слепая зона – это да, но диктофоны…

– Здесь прекрасная звукоизоляция, свиней можно резать, – усмехнулся капитан. – Садись, Оникс. Пока все играют в… потрошоу, мы успеем поговорить о главном.

Интонационное выделение последнего слова было настолько сильным, что готовое сорваться с языка «сесть я всегда успею» растаяло с горчинкой. Игры кончились. А капитан, словно по заранее написанной бумажке, продолжал вещать в эфире.