Эрнест опускает сына на пол.

– Скажи Мари, что я разрешил тебе выпить чашку шоколада, после того как вымоешься. – Он проводит пальцем по коленке малыша, оставляя белый след на вымазанной землей коже. – Какой же ты чумазый! Посмотри-ка на маму, видишь, какая она красивая!

– Очень красивая, – согласен Бамби.

– Поцелуй ее на ночь.

Хэдли наклоняется и чувствует на щеке губы сына.

– Спокойной ночи, дорогой.

Бамби протягивает ей красную розу, Хэдли ставит ее на туалетный столик в склянку из-под духов. Накидывает шаль.

– Готова? – Эрнест уже стоит у двери – Да. – Она выходит в ночь следом за ним.

На вечеринку Хемингуэи прибыли позже, чем хотели: Скотт уже успел порядком набраться, равно как и Зельда. Здороваясь, Эрнест и Хэдли слышат в ответ ободряющий щебет: как хорошо, что Бамби поборол coqueluche, какой он крепкий мальчик и так далее. И как им не хватало Хемингуэев все это время. Но у Хэдли при виде их довольных и загорелых физиономий эти слова вызывают некоторые сомнения. Ужин уже съеден, от буйабеса остались лишь клешни и раковины. Сыновей Сары и Джеральда не видно – мать, без сомнения, их заперла: вдруг Хемингуэи все же притащат пару микробов на одежде.

Файф тоже пока не появлялась.

– Нам пришлось поужинать вместе с детьми, прежде чем отправить их в постель, – щебечет Сара. – Вы уже поужинали, не так ли?

Эрнест отвечает утвердительно, хотя это неправда. Хэдли бросает на мужа взгляд, в нем ясно читается: «Не знаю как ты, а я умираю от голода!» Партию, которую им предстоит разыграть, не стоит начинать на голодный желудок.

На Саре ожерелье из стольких жемчужных нитей, что шея кажется забинтованной. Большинство знакомых – из числа присутствующих тоже – предпочитают Сару ее мужу, хотя Хэдли всегда больше нравился Джеральд.

Эрнест считает его выпендрежником, но Хэдли как раз это и привлекает. Обоим, Хэдли и Джеральду, с трудом удается вжиться в предписанную им роль, в отличие от остальной компании – там все играют безупречно. Они с Джеральдом – двое смертных среди небожителей.

Именно Джеральд ободряюще рассмеялся в парижском кафе, когда Хэдли радостно объявила, что Эрнест был первым американцем, убитым в Италии.

– Сногсшибательная новость, учитывая, что этот человек сидит сейчас рядом с нами и вполне ощутимо дышит, не правда ли, Хэш?

Поняв ошибку, Хэдли покраснела.

– Ранен, – тихонько сказала она, – я имела в виду, он был ранен.

Она, конечно, заметила красноречивый взгляд Сары, адресованный Файф. Какое счастье, что рядом оказался Джеральд с его мягким юмором.

Вся компания расселась вокруг стола под липами, умиротворенная и по-весеннему нарядная.

– Как прекрасно видеть вас обоих, – воркует Сара. – Вам ведь пришлось страдать в заточении!

– Я так рада из него выбраться. – Хэдли пытается говорить беспечным тоном.

– А что, Бамби уже совсем выздоровел?

– Слава богу, все закончилось. Просто он сегодня слишком устал, чтобы пойти с нами, – отвечает Хэдли, прикидывая, зачем Эрнест соврал, что они поужинали. Ее взгляд блуждает по опустевшей посуде. На тарелке Скотта остался рогалик.

– Это просто великолепно. Не могу дождаться, когда мы вновь соберемся все вместе. – Сара, стиснув руку Хэдли, значительно смотрит на нее: они ведь обе – матери. Челка до бровей придает взгляду Сары дополнительную глубину. Красивая женщина, хотя вовсе не похожа на Файф или Зельду. Сара совсем не худенькая и вряд ли сможет втиснуться в крохотное платьице или купальный костюм.

– Прекрасная новость, да, Хэш? – Джеральд выплывает из дома с подносом, заставленным напитками. На фоне черных атласных диванов, белых стен и громадных ваз с пионами муж Сары похож на голливудского актера. И он вполне мог бы стать претендентом на главную мужскую роль в каком-нибудь фильме, если бы не маленький изъян: плешь на затылке. – Коктейли! – объявляет Джеральд и, как в плохом кино, спотыкается на ступеньке и едва не падает.