Извиниться? Даже не знаю. Наверное, надо.

Но я не была уверена, что испытываю раскаяние. Скорее, растерянность. Эта история с Алексис… такая странная.

Возможно, между ней и мистером Д. действительно ничего нет.

Но означает ли это, что и РАНЬШЕ НЕ БЫЛО?

Врать Илье, что я обязательно извинюсь, мне не хотелось. И пока я раздумывала, как выкрутиться из этой ситуации, пришла помощь в лице Марии Антоновны.

Она зашла в гостиную и сообщила:

— Ужин готов.

— Матвей уже там? — поинтересовался Илья.

— Нет. Только Александра.

— Ладно, — странно вздохнув, Илья направился в выходу из гостиной, — пойдемте, Диана, ужинать.

…Столовая, как и гостиная, оказалась довольно просторной. Прямоугольный стол, стоявший посередине, был сервирован на четверых — по двое человек с каждой стороны. На одном из стульев уже расположилась Алексис в новом, но не менее ужасном, топике. Она задумчиво вращала в руке бокал с какой-то рубиновой жидкостью.

Илья, не раздумывая, сел рядом с ней. А я, поразмыслив, уселась напротив него.

Алексис, продолжая рассматривать бокал, не проронила ни слова.

— А где… — начал было Илья, но тут в столовую вошел мистер Д. — с лицом мрачнее грозовой тучи.

Я сразу вспомнила, как беззаботно он смеялся еще полчаса назад.

Невероятный контраст!

По спине пробежал холодок: может, и правда стоило держать язык за зубами?

Оглядевшись, мистер Д. сел на единственное свободное место — рядом со мной и напротив Алексис — и молча положил себе на тарелку стейк и салат из свежих овощей.

Илья сделал то же самое, а Алексис, оставив бокал в покое, принялась за сырный сет.

Мне кусок в горло не лез — от стыда хотелось сквозь землю провалиться. Однако, по примеру Ильи и мистера Д., я тоже положила себе стейк и салат.

В гостиной повисла тишина. Впрочем, «провисела» она недолго. Первой не выдержала Алексис.

Оторвавшись от тарелки с сырами, она сперва пристально посмотрела на мистера Д., затем перевела взгляд на меня, театрально подкатила глаза и, громко вздохнув, сказала:

— Ох!

Я украдкой посмотрела на мистера Д.: тот как ни в чем не бывало продолжал есть. Алексис такое поведение не устроило: сердито крутанув за ножку стоящий на столе бокал — так, что тот со звоном задел тарелку, — она снова поочередно нас оглядела и повторила, но уже громче:

— Ох!

— Ну что — «ох»?! Что — «ох»?! — видимо, терпение у мистера Д. все-таки лопнуло.

А Алексис будто только этого и ждала:

— Да вот смотрю на вас и думаю: и как вы пойдете на свидание?

Я едва не поперхнулась: какое еще свидание?

— Я, значит, все для вас подготовила, — тем временем продолжала Алексис, — даже инфу Веронике якобы секретную слила, а вы, значит, сидите тут с каменными лицами словно на поминках. Если и на свидании будете так сидеть, никто и никогда не поверит, что у вас любовь.

— Слушай… отстань, а?! — раздраженно ответил мистер Д. — Дай хотя бы поесть спокойно.

— Не отстану! — Алексис скрестила руки на груди. — Вы должны выглядеть как влюбленная пара. Даже здесь и сейчас, когда вас никто из посторонних не видит. А если не умеете нормально играть, значит, после ужина начнем репетировать. В первую очередь — взгляды. Затем — поцелуй. Матвей, ты обязательно должен поцеловать ее на свидании.

Внутри все сжалось. Но, к моему счастью, поцелуй в планы мистера Д. не входил.

— Никаких репетиций не будет, — решительно заявил он. — Поцелуя — тем более.

— Будет! — не сдавалась Алексис.

— Не будет.

— Будет!

— Не будет.

— Будет!

— Не. Испытывай. Мое. Терпение, — каждым словом мистера Д. можно было колоть лед.

У меня даже мурашки от страха по коже забегали, а Алексис внезапно разразилась монологом, достойным моей мачехи: