– Не бойтесь. – Улыбаясь, успокоила его Аня. – Вы главное поменьше думайте, и говорите только то, что на душе лежит.

После этого последнего наставления они наконец-то вошли в дом, где первым их встретил стоящий прямо на веранде Миракс, которые сопроводил их своим крайне недовольным взглядом. В свете маленькой свечи Роб кое-как смог разглядеть его едва заметное движение головой, которое вместе с его зловещей физиономией видимо означало, что ему дают разрешение на проход только в компании маленьких спутниц и только для того, чтобы успокоить обиженную Машу. Со слов не поспешившей за ними подглядывать Миранды, Роб прекрасно знал, что его грубая и циничная речь повлияла на девушку гораздо сильнее, чем он даже мог предполагать, заставив ранее мужественную женщину проливать горькие слезы. Это обстоятельство делало его еще более неуверенным в своих силах и ежесекундно побуждало к обдумыванию каждого слова и каждой фразы, которые могли бы оказать желаемый умиротворяющий эффект. Его усиленные размышления настолько сильно бросались в глаза, что маленькие девочки несколько раз безуспешно попытались ему напомнить, что умом в таких ситуациях пользоваться бесполезно, попутно подталкивая его вперед и не давая совсем остановиться. Они довели гостя на самой двери в комнату где находилась Мария и буквально затолкали его внутрь, после этого прилипнув к внешней стороне двери для того, чтобы как можно больше подслушать.

Попав внутрь, Роб очутился в небольшой спальне, с освещением в которой едва справлялась единственная свеча, установленная на подоконник. В ближней к нему половине по обеим сторонам стояли деревянные шкафчики, и на полу были разбросаны детские игрушки, а на дальней – две одинаковые высокие кровати, на одной из которых, свернувшись калачиком лежала Маша. Ее скрытое в тени лицо было повернуто как раз в сторону двери, отчего Робу стало совсем не по себе. Он несколько раз переступил с ноги на ногу, заставляя деревянный дощатый пол скрипеть под его весом. Девушка не спешила отворачиваться или как-то иначе демонстрировать свою обиду, но также не издавала и не единого звука, как будто дожидалась его первого слова.

Роб сделал один неловкий шаг и вновь остановился. – Знаешь, дорогая Мария, у меня ведь такое впервые. Никогда бы не подумал, что могу оказаться в подобной ситуации, поскольку всегда руководствовался принципами честности и уважения в отношении любого собеседника, так что если на меня когда и обижались, то всегда исключительно по своей собственной вине. – Он сделал еще один шаг навстречу ей и перешел на как можно более тихий тон. – Ты уж прости меня за мои поганые слова. Ты же понимаешь, что у меня не было намерений оскорбить или унизить тебя, просто… – Роб выдохнул и покачал головой. – Просто все эти непрекращающиеся неприятности совсем выбили меня из колеи. У меня совсем перестало что-либо получаться, за что бы я не взялся, все непременно идет кувырком и оборачивается только бесконечной чередой проблем. Столько лет тщательной подготовки, и все впустую. Я не смог уберечь даже вас, самых дорогих для меня людей.

Роб, так и не дождавшись какой-либо реакции со стороны Маши некоторое время постоял в полной тишине, после чего его посетила мысль о том, что она, возможно, просто спит. С максимально доступной осторожностью он стал делать шаги по направлению к окну посередине правой стены. – Я хочу, чтобы ты знала, дорогая, что я прошу у тебя прощения вовсе не потому, что я думаю, что был неправ, а только за то, что позволил себе слишком грубо высказаться. Нет, я, безусловно, немного преувеличил, когда говорил, что мир состоит только из воров, убийц и предателей. Само собой, я так не считаю и более того, прекрасно знаю, как много есть очень хороших, достойных людей, благодаря которым, собственно говоря, я и не теряю надежду…