Тихо, как мышка, убираю их руки со своего тела, лишь на секунду задержавшись, чтобы в последний раз коснуться их. Встаю с кровати и выхожу из спальни. Собираю свои вещи по всей квартире уже с пеленою слез на глазах. Трусики нахожу на столе, где… где… Я испытала сумасшедший оргазм, но, оказывается, они уже непригодны.

Натягиваю на себе платье в спешке, от чего руки дрожат ещё сильнее, по щекам ручьями текут слёзы, хватаю свой клатч и не помню, как его захватила из клуба, но это не так и важно. Перед самым выходом останавливаюсь, поворачиваюсь и осматриваюсь в последний раз.

Вон тут Слава прижал меня к стене и впился в мои губы, как озверевший. Вон там Герман снял с меня платье… Вытираю слёзы с щёк и выхожу из квартиры. Закрываю дверь и оставляю за ней самое лучшее, что произошло со мной за всю мою жизнь.

Да, это было грязно, пошло и, в принципе, неподобающе. Хорошие девочки так себя не ведут, это неправильно. Но это было лучшее, что со мной случилось.

Нахожу в сумочке телефон, вызываю такси и еду в общежитие. Надо собрать вещи и ехать домой, всё закончилось, мы больше никогда не встретимся, забудем друг друга, забудем, что между нами было, и всё.

Но… никогда не говори никогда.

Проплакала всю дорогу до общежития, не понимая почему. Ну сделала и сделала, всё. Будет что вспомнить, а то за все годы студенчества никаких грандиозных событий не было, таких, чтоб вспоминать об этом с красными щеками. Правда это не то, чем можно гордиться или рассказать друзьям, сидя вечерами у костра.

Захожу в свою комнату, плюхаюсь на кровать и смотрю в потолок. Наслаждаюсь тишиной и пытаюсь успокоиться.

Через несколько минут дверь открывается, и моя растрёпанная подруга влетает в комнату на полном веселье. Но оно сходит на нет, когда она видит меня, такую расстроенную и заплаканную.

— Ты чего? — встревоженным голосом спрашивает Катя и садится рядом со мной.

Я, не так давно с трудом успокоившись, кидаюсь в её объятия и разрываюсь громким плачем.

— Господи, да что случилось-то? — гладит подруга меня по голове.

Давая мне время поплакать, она молчала и успокаивала. А когда слез не осталось, я рассказала ей всё, упустив лишь самые интимные моменты.

— Охренеть, — вздохнула она. — Ты и с двумя мужиками, это… Охренеть!

— Кать, — жалобно скулю я.

— Прости, прости, — поспешно говорит она. — И к чему эти крокодильи слезы?

— Я повела себя как шлюха, что они теперь обо мне подумают? — задыхаясь, отвечаю я.

— Слушай, я видела ни раз, как они пожирают тебя глазами, когда мы в зале. Так что очень сомневаюсь, что они так о тебе подумают.

Но если я вбила себе что-то в голову, меня не переубедить. Ее слова немного успокоили, но своего мнения я не поменяла.

— Я домой поеду сегодня, — говорю я после пары минут тишины.

— Ты же хотела послезавтра? — щурится Катя.

— Передумала. Уеду и оставлю все здесь. Забуду о том, что было, забуду о них, и на этом все.

— Ты уверена? — хлопает глазами подруга.

— Более чем, — твёрдо отвечаю.

— Хорошо, — кивает Катя.

Я встаю с кровати, открываю шкаф и начинаю внимать оттуда свои вещи. Делаю максимально важное лицо, пытаясь доказать больше себе, чем подруге, что я думаю не о двух парнях, с которыми провела ночь. Это было прекрасно, грязно и горячо. Я получила удовольствие… Всё, нечего хандрить! Я уеду, и мы больше никогда не встретимся.

— Алис, не торопись, давай помогу. — Катя присела на пол и начала раскладывать вещи по чемоданам.

Вечером мы уже были на вокзале, обнимались и со слезами на глазах прощались. Я позвонила маме, сказала, что утром буду в Питере. Папа встретит, и я начну новую, взрослую жизнь.