Но откуда все это в девушке, выросшей и воспитывавшейся в совершенно других условиях?

Ванда вздохнула и улыбнулась: Порода!

Чай заварен и разлит по чашкам. Мужчины вернулись с перекура. В глазах Дато - чувство вины за неловкое поведение. На лице Сергея - улыбка. Регина сосредоточенно и настороженно смотрит на Ванду: чего ждать от этой гостьи? С чем она пожаловала?

Вскоре Регине было рассказано, что старшие женщины уже определили родство и его приняли, что Ванда приезжала к Анне, чтобы попрощаться, потому как неизлечимо больна. Что разговор, ради которого была затеяна эта поездка, у Анны с Вандой так и не состоялся.

Не зная с чего начать, как много известно спутнику Регины о жизни и семье девушки. Ванда снова вопросительно взглянула на нее. И снова увидела пугающий, холодный блеск в глазах Регины.

- Ну что ж, значит так тому и быть, - и Ванда начала свой рассказ.

Она рассказывала о детстве Лёнечки.

О том, как она вышла замуж и уехала в Грузию.

О том, как узнала из писем матери, что Лёнечка женился.

О рождении Анны.

О том, что мать Анны после войны не вернулась в СССР, а уехала во Францию со своим любимым, с которым познакомилась в плену.

О том, что Леонтий не захотел отдать Анну матери.

О том, как уже после смерти Леонтия, Нина приехала в страну, надеясь найти и забрать дочь.

О том, что брызжущий злобой на всех, Иван, дядя Анны, сделал все, что бы женщина так и не встретилась с дочерью.

О том, как Ванда пыталась отговорить Анну от поездки к дяде, дав почитать письма, в которых тот издевался над Ниной и называл ее "буржуйской подстилкой".

О том, как Анна уехала из Грузии.

О том, как все тот же Иван, совсем недавно, буквально несколько лет тому назад, прислал Ванде письмо с адресом Нины.

Ванда хранила эти пожелтевшие листки бумаги в ветхом, почти рассыпающемся конверте. Она все надеялась, что рано или поздно Анна захочет найти мать. Но Анна не вспоминала о матери, и письмо продолжало лежать в книге, засунутой на верхнюю полку секретера.

Регина знала и помнила почти все.

И обо всем рассказала Сергею в ту ночь, когда вернулась из Рабочего Города.

Но девушка не перебивала Ванду, впитывала каждое слово и изредка посматривала на Сергея, словно желая понять, как он относится ко всем этим откровениям, которые только подтверждают ее слова.

Ванда умолкла, закончив свой рассказ, и вопросительно смотрела на Регину.

Девушка крутила в пальцах уже дано опустевшую чашку:

- Ну чего же Вы хотите от меня, тётя Ванда? Чтобы я убедила Анну начать поиски матери? - Ванда недовольно поморщилась, услышав, что Регина назвала свою мать по имени:- Так это не в моих силах, да и честно говоря, особого желания у меня нет.

- Ну что ты, Регина, я вовсе не это имела в виду.

- А что тогда?

- Может, ты захочешь найти бабушку, познакомиться с ней.

- Я подумаю об этом, но пока я не готова искать новых родственников.

Ванда снова вздохнула:

- Ну что ж, тебе решать и тебе жить.

- Вот именно, мне, - Регина снова насупилась.

- А почему ты маму Анной называешь?- в глазах Ванды сверкнуло любопытство.

- Не называла... раньше... а в последнюю нашу встречу подумала, что нет и никогда у меня не было мамы. Была и есть женщина, которая меня родила, родительница, и это все. Так что не осуждайте меня, тётя Ванда. Это не моя вина, а моя беда. Думаю, Вы понимаете, о чем я.

Ванда кивала головой в такт своим мыслям:

- Я понимаю, Регина. И не осуждаю.

За окном давно была глубокая ночь. Все, что было нужно, было сказано. Настало время прощаться.

Регина обняла Александру, и Ванда с ревностью заметила, как в глазах обеих женщин сверкнул огонек любви и взаимопонимания.