Главврач вынул из нагрудного кармана пиджака бумажник, отсчитал несколько купюр, протянул Регине:

- Вот плата за работу.

- Что Вы? Я не возьму. Я просто так для Вас перевела, даже не думала, что получится.

- Это нормальная цена за проделанную тобой работу. И не нужно отказываться. Каждый труд имеет свою цену и должен быть оплачен.

Регина напряженно думала, уже соглашаясь со словами Сергея Владимировича, понимая, что в принципе он прав.

Весь спектр эмоций и мыслей отражался на ее лице и не составил большой загадки для опытного психолога. Главврач поднялся с кресла, обошел стол, приблизился к Регине, которая тоже встала со стула, прикоснулся пальцами к ее плечу:

- Господи, какой же ты еще ребенок, - сказал чуть слышно.

- Почему ребенок? Мне уже двадцать один исполнилось.

- Ну да, ну да ... уже большая совсем,- главврач аккуратно, двумя пальцами, засунул купюры в кармашек халата Регины, - Я и сам не заметил, как на "ты" перешел. Ничего? Не обидел?

- Ну что Вы, конечно нет. Можно и на "ты", Вы ведь меня намного старше.

Сергей Владимирович недовольно поморщился при упоминании о его возрасте, но Регина уже попрощалась и устремилась к двери.

"Вот и хорошо, и словарь окупился, и можно часть долга тёте Але отдать" - Регина бежала домой, чтобы рассказать обо всем происшедшем поджидавшей ее с ужином Александре.

Жаркое лето сменилось мягкой бархатной осенью, вслед за которой явилась зима.

Регина съездила в Ленинград, успешно сдала сессию и вернулась домой с новой кипой пособий и материалов.

Казалось, время застыло на месте: однообразные дни, заполненные работой и учебой, чередились вереницей один за другим.

Еще несколько раз главврач просил Регину сделать перевод той или иной статьи, потом пытался расспросить девушку о ее отношении к прочитанному, но попытки эти не увенчались успехом. Регина была все также замкнута и неразговорчива.

Иногда Сергей Владимирович видел из окна своего кабинета Регину, ведущую на прогулку детей. Уже никто не связывал малышню веревкой, подопечные гуськом шли с девушкой по дорожкам парка и не думали ни разбегаться, ни устраивать истерики.

Дети, не отрываясь, смотрели на свою няньку, заглядывали ей в рот, вслушивались в каждое слово. Наблюдая за ними, главврач думал: "Как жаль, что девушка такая замкнутая и косноязыкая. Только с детьми и умеет общаться, только дети ее понимают. Да, она, несомненно, сильный эмпат, и, при надлежащем обучении и хорошем наставнике из нее получился бы неплохой практикующий психолог. Но психолог должен уметь не только слушать пациента, но разговаривать с ним. Уметь донести свою мысль так, чтобы у пациента не возникло и тени сомнения в истинности слов (врача). А девушка эта не только молчунья, но и вслух двух слов связать не может. Даже не поверишь сразу, что эти переводы, написанные грамотным литературным языком, выполнены ею".

Вечера Регина проводила с тётей Алей.

Они давно попали в одну смену, с той только разницей, что Александра все так же работала в женском отделении, а Регина в детском.

Иногда Александра предпринимала попытки "вытащить" Регину в город, предлагая то сходить в кино или театр, то просто прогуляться по городу.

Девушка постоянно находила причину для отказа, а если Александра становилась слишком настойчивой, ссылалась на то, что нужно что-то перевести для главврача, или выучить какой-то материал, ведь очередная сессия не за горами.

Проработавшая много лет в психиатрии, Александра вскоре поняла, что девушка подвержена жесточайшей агорафобии, знала, как трудно Регине дается каждый выход за рамки привычного периметра, но даже и она не могла представить, каким огромным усилием воли Регина осуществляет поездки на сессию в другой город.