На моё злое: «Огород? В электричке? Очень смешно!» неожиданно среагировал Милый. Он тут же отложил (а по жесту было больше похоже, что бросил) свои джойстики и развернулся ко мне, сердито спросив:

– Тебе не нравится табиата?

Я удивлённо посмотрел на Пузатого. Он тут же пояснил:

– Природа.

– Ага, табиата. Милый не стал дожидаться, пока я отвечу, и, мотнув головой «за мной», распахнул ближайший люк.

– Зря ты это сказал, – хохотнул Пузатый мне в спину.

Не представляю, как они создали оранжерею на таком ограниченном пространстве. Но я увидел своими глазами всевозможную зелень, плоды – от обычных огурцов и каких-то микроскопических кабачков до винограда и мандаринов, зреющих в этом отсеке повсюду: от пола до потолка.

Но больше всего было цветов. Причём, некоторые не похожи ни на одно из земных растений.

Я был в таком ауте, что не сразу уловил… Милый говорит. Быстрым речитативом. И говорит очень много! Как выяснилось, это его любимая оранжерея, и его, что называется, «несло» провести мне презентацию абсолютно каждого куста и бутона…

Я быстро понял, что растения он любит так же (или почти так же), как Пузатый – еду.

Кстати, когда мы с Милым наконец вернулись в отсек, Пузатый опять что-то жевал. Я снова вспомнил Стеллу. Она как-то пошутила на рекомендацию врача не есть после шести вечера: «Чего? Не есть? А вдруг война, а я не жрамши?»

Если серьёзно, я никогда не видел, чтобы кто-то волновался о еде больше Пузатого! Он, кажется, жил ради того, чтобы почаще и побольше поесть, а между этими «поесть» обязательно «перекусить».

Милый, как я потом увидел, знал эту слабость и обеспечивал Пузатого едой «по уши». И, кажется, обоим это нравилось.

…Постепенно я потерял даже примерный счёт времени. Наверное, на Земле была уже ночь – меня явно вырубало. Но перестал я бороться со сном лишь когда в соседнем с моим кресле сочно захрапел Пузатый.

Я даже не заметил, как уснул. Крепко. Настолько крепко, что не уловил момент потери ощущения полета. А когда открыл глаза, то сразу понял, что мы уже где-то призем… Ну, то есть где-то сели.

– Добро пожаловать на Верул! – лицо Милого над моим было бодрым и сияющим, он явно был собой доволен.

От стены отошёл главный люк, и в отсеке сразу стало очень светло. Как в солнечный день на Земле. А ещё появились запахи, и я сразу понял, что очень хочу есть. Видимо, пора грабить Пузатого…

А он тем временем уже вываливался наружу.

– Идём, – Милый поднялся с кресла, осмотрел отсек.

– Сейчас поедем в меймон, там отдохнём и приготовимся к завтрашнему дню. Но сначала ты и Пузатый пройдёте санитарный контроль, коты очень щепетильны на этот счёт.

– Коты?! – сообразив, что меймон – это отель, я уже думал, что меня здесь ничем не удивят. Ошибся.

– Да. Верул – страна котов. Пузатый тебе не рассказывал?

– Может, и хорошо, что не рассказывал, – пробормотал я себе под нос.

Милый не обратил на это внимания, поспешив навстречу вышедшему из павильона у посадочной площадки… коту! На самом деле – коту! Ушки, усы, пёстрая мягкая шёрстка…

Только шёл этот кот к нам точно так же, как ходят люди, на двух лап… то есть ногах, и был одет в комбинезон, чем-то похожий на костюм космонавтов.

«Ничего себе Барсик? Метровый!» – хорошо, что я не сказал это вслух и как-то сумел не засмеяться, когда Милый с серьёзным выражением лица представил нас друг другу:

– Барс, это Денис. Денис, это Барс. Он главный на базе.

Барс внимательно посмотрел на меня.

– У тебя большое будущее, Денис, – он перевёл взгляд на Милого, тот согласно кивнул.

– Но предстоит ещё много чему учиться. Ты пока не осознаёшь своей силы.