Когда шаги стихли, Ирис подняла голову с полным решительностью и сомнением лицом.

*

Покидая храм, Ирис встретила по пути несколько усталых лиц. Пока она шла через зал, по крыльцу и спускалась по ступеням, внутри бушевало волнение. Но Ирис выталкивала из головы все рассуждения – знала, что тогда поймёт, как опрометчиво то, что она собирается сделать и тогда одумается.

Спустившись с сотой ступени, Ирис переместилась в западную часть поселения на окраине и затаилась за деревом. Возле проёма заброшенного домика стоял Вязель. Радуясь везению, Ирис вытолкнула волнение и страх, надела на себя естественность и уверенность – и направилась к домику. Приближаясь к нему, Ирис с досадой обнаружила что кучка вещей исчезла, но шага не замедлила.

Несмотря на то, что Вязель был старше Ирис на семь лет, она, как и он, уже через два месяца станет полноправным членом своей роли – станет старшей. А другие старшие ученики пройдут посвящение только в двадцать пять-двадцать шесть лет, как и положено. И Ирис знала, что и в её роли, и в других, очень часто не знают как себя с ней вести, особенно ровесники. Впрочем, и Ирис не знала, как себя вести с ними.

– Ирис? – удивился Вязель.

Встав напротив него, Ирис краем глаза заглянула в полутень помещения. Напротив проёма, у стены сидели пленники, связанные по ногам и предплечьям – руки были прижаты корпусам тел, а кисти с антнарами лежали на вытянутых ногах. Плющ, коснувшись затылком стены, спал; а Дурман смотрел на Ирис.

– Я пришла проверить их здоровье, – сказала Ирис.

– А…, – произнёс Вязель. – Ты? Я думал ты граник.

– Д-да, так и есть. Но мы все знаем базу целительства.

– Да, конечно, я не… Эм-м, – протянул Вязель и потёр запястье руки. – Просто почему не послали кого-то… другого?

– Старшие Жрецы заняты подготовкой к переезду. У младших учеников уроки, у старших учеников – практика.

Вязель нахмурился:

– Разве у тебя тоже не должно быть урока? – сказал он.

– У… у меня другая программа.

– Ах, да, точно. – Вязель почувствовал себя странно и отвёл взгляд. А Ирис едва удержала вздох. – Мне никто не говорил, что придут их проверять.

– Я тебе говорю.

– А, да, конечно. – Неловкость Вязеля возросла. Он мельком взглянул на Ирис и отступил в сторону. – Прости, я просто… Э-м…

– Был осторожен? Я понимаю.

Не глядя на Ирис, Вязель кивнул. Сжимая влажными ладонями края туники, она вошла внутрь; и внутри дрожала так, что закружилась голова. Идя вдоль перегородок, Ирис выпустила протяжный и прерывистый выдох; и не верила, что и в самом деле сделала это.

Приблизившись к центру пустого домика, Ирис увидела вещи пленников под отверстием окна справа. Ножны с серебряным изделием лежали поверх двух сумок, а его близнец находился с боку и опирался на стену. Внутри пульсировало волнение и нетерпение; Ирис обернулась и увидела, залитую солнцем, спину Вязеля в паре шагов от прохода. А Дурман, смотря на Ирис, нахмурился.

Ирис прошла к сумкам и, наморщив лоб и поджав губы, подняла ножны из кожи. Взяв рукоять левой рукой, Ирис вынула изделие – веки раскрылись, а в груди всколыхнуло. Выронив ножны, Ирис смотрела на изделие из серебра с клокочущими в ритм сердцем и душой, а в домике без стёкол и двери стало душно.

Хоть это изделие выглядело иначе – из обычного серебра, проще: прямая рукоять была тоньше, а клинок был острый и длиннее – но у Ирис не было сомнений что оно принадлежало к тому же типу, к тому же слову.

Развернувшись к Дурману, Ирис сказала:

– Что это?

Его взгляд опустился с её лица на изделие, а затем поднялся обратно.

– Кинжал, – ответил он.

Опустив взгляд, Ирис беззвучно проговорила это слово. Едва делая вдох, Ирис осознала, что именно это слово было в голове вчера, и сегодня. Чувствуя на себе любопытство, Ирис пришла в себя и подняла взгляд.