Хорошо всё у неё, знал это «каменный истукан», её психическое состояние улучшилось, она больше не разговаривала во сне. Что радовало. Но было то, что не радовало. Заметил он, что слежка за ним велась хищной стражей с ворот. Да не местными, а «чёрными». Понятно, блюдят, заподозрил Рад, что пытаются они вычислить, кто из навещающих его девушек их малышка. Но девушек и женщин его навестило после прибытия около десятка. И это не считать, что, и завтрак, и обед, и на ужин заходили в его комнату сладкие и соблазнительные красавицы. А если учесть, что кто-то из них задерживался…

Предчувствуя неладное, Рад встретил Миру на подходе. Подумал, что всё: добрались до неё. Но нет! Совет ей потребовался, да такой, что смех разобрал грозного воина.

– Подскажи, что сделать, – шёпотом обратилась к нему девушка, – чтобы они отстали от меня со своим медицинским осмотром.

Нет, он думал что-то серьёзное. А тут… знаком показал «истукан», чтобы она шла и прошла. Правила едины для всех!

Недовольно пофыркав, губки очаровательно прикусив, словно обиженная и отвергнутая, пошла Мира бродить по городу одна, избегая назойливых девчушек-хохотушек, что-то громко обсуждающих между собой отношения: любит – не любит, и в том духе.

Нет, не столько процесс обследования возмущал, природу которого она не понимала. Зачем? Для чего? Возмутило к вечеру ещё и другое, «подлив масло в огонь», кто-то тайно посетил её личную комнату в девичьем углу и забрал подростковую амуницию для прогулки, ту, что Рад дал. Что-то показалось Мире, что её «истукан» к их исчезновению не имеет отношения. Но это требовалось узнать точно.

Вечером, довольно поздно, Мира дождалась прихода Рада, сидя на ступеньках его логова. Пришёл он, да не один, его сопровождала молоденькая девушка – «курица», перевешанная украшениями «ёлка» из девичьего угла, смазливая на мордашку ушастая девушка.

Рад прошёл мимо. Он даже не посмотрел в её сторону. Украдкой показал знак: тайм-аут. Это её знак, которым она предупреждала его о нескольких днях личной свободы от его общения по причине женского «праздничного» дня.

Разозлил он хищное нутро, несдержанную бестию, нахалку.

– Пошла вон! Ещё шаг и некуда тебе будет побрякушки вешать. Брысь! – обратилась Мира к идущей за мужчиной девушке.

Прекрасно знала Мира, что заходить ушастой в хищное логово и уединяться с мужчиной запрещено. Но… приостановилась она на секунду, показала по-детски язык отвергнутой подстилки. Мол, она вот какая супер…, обскакала Миру. Ой, зря!

Закрыла Мира глаза и заставила себя успокоиться. Почувствовала она себя той оскорблённой женщиной, которую однажды Мира облила сладеньким, чтобы Раду насолить. Да, неприятно! Но…

Ничего серьёзного в комнате не произошло между парочкой. Если так можно сказать, Рад просто немного позволил милой девушке, которая неоднократно проявляла к нему излишний интерес, осмотреть его одинокое логово. Ведь он не звал её к себе, не приглашал, она сама пришла – напросилась. И Мира, если бы она была его женщиной, имела бы полное право оттаскать дерзкую ярочку прямо у дверей. Но нет! Мира, вроде, стерпела обиду. Подарил Рад гостье украшение, а ушастая девушка, в свою очередь подарила мужчине несколько изящных поцелуев. И всё! На том они расстались.

Ярость кипела зелёным пламенем. Вот она чёрная полоса! Это расплата за радостную прогулку, как чувствовала. Мира еле сдерживала в себе клокочущее чёрное нутро. Себя она сдерживала. Нет! Это не её ярость и злоба, чувствовала Мира. Это не её чувства. Это что-то извне стучалось.

Мира дождалась, пока новоиспечённая пассия радостно покинет комнату. Гордо и высокомерно проплывёт мимо, слегка толкнув одиноко стоявшую девушку, соприкоснувшись звякнувшими украшениями.