Мне хотелось добавить, что религия, подкреплённая привычкой – вещь сильная, но это обидит Нику.
– Мы с детства знаем, что есть Кромка и есть два мира по обе стороны от неё, а наша страна, как раз на стыке, и правит нами Брумвальдский царь. Царю когда-то были подвластны переходы, он объединяет нас. А ещё ревилы, пара рождённых в разных мирах, пара объединённых чарами, им переходы даются особенно легко. Давным-давно Брумвальде правили ревилы. Говорят, тогда не было проклятий, оба мира жили в гармонии, и вероятно у каждого крестьянина имелся золотой нужник.
– Ты не уйдешь? – спросила она под конец. Небо уже совсем черное и очень звёздное.
– Я останусь, – я улыбнулась. – Я не хочу тебя оставлять.
Я слишком быстро к ней привязалась. Это может стать проблемой, если мне всё-таки придётся уйти. Или не придётся? Не я же в конце концов ревил? Не мне решать судьбы двумирья, царя и магии. Нужно придумать, как мне объясняться с Астрис и куда девать доспех.
– Ладно, – протянула, я приподнимаясь. – Пойдём. Уже поздно.
– Мы же не полезем обратно на холм? – простонала она.
– Обойдём.
Идти рядом с Никой точно идти по золотой дорожке. Рядом с Никой легко и не страшно. С ней я просто я, ни царский ворон, ни цветной латник, ни девочка, которая всем врёт, чтобы сойти за свою. Просто Тера, и большего ей не нужно.
Мы вернулись к Чёриву. И впервые за всё это время моя тесная комнатка под крышей показалась мне родной. Я могу здесь прижиться. Я попробую. Мы с Никой будем ходить к реке, смотреть стрекоз и закаты. Потом я поступлю на службу как предлагал её брат, а потом…
Сон, с которого всё началось
Иногда я вижу закат. В сонной дымке он чудится серым. Я бегу и бегу по пологому склону, в волосах травинки, босые ступни точно парят над травой. Я свободна, невесома, как прозрачный одуванчиковый пух, только тонкая льняная юбка, каких я никогда и не носила, цепляется подолом за твёрдые стебельки.
Куда я бегу?
Поле не заканчивалось. На поле наползали тени, густые, тяжелые, душные, я путалась в юбке, я падала и надо мной смыкалась черная вода. Я просыпалась и кричала. Но в комнате так тихо и пусто: Астрис на дежурстве, ночные пьянчуги расползлись по домам, и только серо-синие тени пляшут на стенах, и где-то, где-то далеко спит лес. Я подходила к окну, открывала, почти вываливалась как была горяченная, потная. Вода плескалась надо мной, забивала нос, меня трясло. Я тянулась к луне, к далекому лесу. Я пыталась молиться Рьяле. Рьяла молчал. Иногда мне отвечали ночные птицы. Я шла обратно. Я вешала полынь над изголовьем, я трижды ходила в храм и дважды в аптеку.
Я давно поняла: меня что-то ищет, по снам моим кто-то ходит. Я каждый день ощущала затылком лишний взгляд, чужое веянье мысли. Я чувствовала себя голой и грязной. Ну и в эту ночь решила посмотреть, кому это так приглянулась. Я знала, что Астрис со мной не будет, в ночи, когда Астрис рядом, оно не приходит. Я помнила, что луна сегодня висит полная, и что во сне не убить.
Точно часовой бой звучали шаги от одного до двенадцати. Наверно, это я себе выдумала, это – не остальное. Сон ткался сам по себе? Куда уж. Его привили. Он привёл. Поляна, одуванчики, туман. В тот день тоже лежал туман и снег лежал, мёрзлый мартовский, бурый и топкий. Но я не о бойне, я о снах.
Одуванчики по обыкновению покорно расступились, подпуская непрошеного гостя. Молодой мужчина, окутанный ореолом мелькающих теней, приближался ко мне, с каждым шагом обретая большую и большую власть над сонным миром. Он не был мне знаком. Ни его походка, ни пронзительный взгляд льдистых глаз… Возможно, чёрный кафтан… Но мы с ним встречались. Дважды. Так шептал мне страх. Об этом кричала мне ненависть.