Боец успел заметить краем глаза смутное шевеление, и тут же рухнул на пол. В его груди торчал кинжал, запущенные твердой рукой бывшего полицейского. Милаш еще раз ухнул. Из-за ближайших домов к мэрии устремились вооруженные люди. Они мчались быстро и при этом в абсолютной тишине. А Бельмаз вчера сдуру обрадовался, что горожане буквально вылизали прилегающую к его логову территорию. Не оставили ни мелкого камушка, ни маленькой веточки. Знал бы он, что генеральную уборку затеяли с единственной целью – чтобы без шума и максимально быстро занять исходные позиции. Три человека несли бурдюки, сделанные из шкур местных животных. Они шустро заскочили в здание. Остальные, держа наготове оружие, заняли позиции вокруг бандитского гнезда.

Восставшим повезло, падение охранника встревожило лишь одного человека. Милаш вовремя среагировал на скрип открывающейся двери, благо, до нее ему было меньше десяти метров. Едва в коридор высунулась заспанная физиономия, бывший полицейский вторым кинжалом перерезал боевику горло. Ему он не позволил упасть, вовремя подхватил и осторожно уложил на пол. Тут и троица с бурдюками подоспела. На пол хлынула жидкость, добываемая из масляного дерева. По консистенции жидкость походила на нефть, а горела даже лучше.

Вспыхнул огонь. Четверо выскочили во двор. Хотя здание было каменным, дерева внутри хватало. Поэтому занялось быстро и разгорелось так, что для тушения требовалась пожарная команда. Команда внутри дома была, но она специализировалась не на тушении, а на разжигании огня. Огня народной ненависти, который вылился в погребальный костер Бельмазу и его прихвостням.

Некоторым боевикам повезло. Они не успели проснуться и задохнулись в едком дыму. Но большинство выскакивало из комнат. Кто-то через окно, остальные через пылающий коридор. Прыгуны, как правило, отделывались легким испугом и мелкими повреждениями. Их тут же вязали и отводили в сторону. Выбегающим из двери повезло меньше. Многие боевики успели прихватить оружие. Стволоносцев убивали на месте во избежание неприятностей. То и дело под раздачу попадали безоружные. Дело ж такое, лес рубят – щепки летят. Уцелевших перехватывали, не давая разбежаться, и отправляли в общую кучу. Всего набралось тридцать восемь пленников.

Нападавшие не потеряли ни одного человека. Милаш даже не поверил, когда ему сообщили это известие. Вроде, стреляли и не слабо. Да и противостояли им не пай-мальчики, а матерые волчары, собаку съевшие в измывательствах над себе подобными.

Уцелевших бандитов судили. Выжившего помощника Бельмаза и еще шестерых головорезов, замеченных в регулярных издевательствах над людьми, забрав оружие, приговорили к изгнанию из города. Те сразу взмолились, слезно просили их расстрелять. Ведь смерть смерти рознь, и что может быть хуже, когда тебя атакует толпа зомби, или гигантский паук впрыскивает медленно разъедающую тело жидкость? Адские муки – для тех, кто не понимает.

Пятерых уважили, а наперсника Кыванча и бандита, отличавшегося ярко выраженными садистскими наклонностями, даже слушать не стали. Погнали прочь бранью и увесистыми колами.

Помилованных расселили по обычным домам и определили в разные команды, чтобы не было соблазна вновь прибрать к рукам власть и усесться на шею народу.

Неделя выдалась замечательной. Казалось, что ты оказался на африканском сафари, а не в месте, где большинству людей уготована жуткая смерть. За четыре вылазки охотники не встретили ни одного кошмара, при этом дичи набивали столько, что каждый второй день оказывался выходным.

Благодаря массе свободного времени все и произошло. Ежедневно несколько часов Фролов проводил на полигоне, отлично понимая, что в стрельбе он заметно уступает большинству охотников, а от меткости порой зависит его жизнь. Впрочем, последнее понимали и другие жители Херсона, и на стрельбище с утра до вечера стоял жуткий грохот.