Храм действительно удивителен. Его стены состоят из живого камня – материала, способного медленно течь, сохраняя при этом кристаллическую структуру. Узоры на поверхности постоянно меняются, рассказывая истории трансформаций.

"Утром сюда приходят Хранители Снов," – продолжает Майя. – "Их тела почти полностью текучи, они могут принимать любые формы. Но главный их дар – способность видеть сны реальности."

Я киваю. Хранители Снов – одна из самых загадочных каст нашего мира. Они собирают образы возможных трансформаций, предчувствия изменений, эхо несбывшихся форм. Всё это они записывают в узоры храма, создавая живую библиотеку метаморфоз.

"В последнее время они беспокойны," – Майя прикасается к стене храма. – "Смотри, как изменился рисунок течения."

Действительно, узоры на стенах храма стали более резкими, угловатыми. Вместо привычных плавных переходов – внезапные разрывы, застывшие всплески, замершие водопады форм.

"А что Песнопевцы?" – спрашиваю я, вспомнив о другой касте, обитающей в храме.

"Песнопевцы…" – Майя качает головой, и я замечаю, как её волосы на мгновение превращаются в струи переливающейся жидкости. – "Они уже неделю не поют Гимн Форм. Говорят, мелодия не складывается."

Это серьёзно. Песнопевцы – древний орден, чьи голоса способны управлять течением реальности. Их пение похоже на жидкий хрусталь – оно структурирует пространство, создаёт русла для потоков трансформаций. Гимн Форм – их главный ритуал, поддерживающий баланс между текучестью и постоянством.

Из храма доносятся приглушённые звуки – не пение, скорее, настройка инструментов реальности. Вижу, как молодая Песнопевица пытается извлечь ноту из кристаллической флейты. Её горло становится прозрачным, показывая, как звуковые волны преображают её связки в тончайшие кристаллические струны. Но что-то идёт не так – нота ломается, и девушка морщится от диссонанса.

"Смотри," – шепчет мой симбионт, – "под храмом."

Я опускаю взгляд сквозь слои реальности. Под фундаментом храма пульсирует сложная сеть кристаллических корней. Обычно они мерцают в такт пению, усиливая и структурируя звуковые потоки. Сейчас же их свечение хаотично, будто они потеряли ритм.

Из бокового входа храма появляется процессия Хранителей Снов. Их текучие тела переливаются всеми оттенками перламутра, формы плавно перетекают одна в другую. Старейшина, чьё тело похоже на живой опал, замечает нас и меняет направление.

"Навигатор Алекс," – его голос звучит как журчание ручья, – "мы ждали тебя. Сны становятся… странными."

Майя почтительно склоняется перед старейшиной. Её тело принимает более кристаллическую форму – знак уважения к Хранителям Снов.

"Расскажите," – прошу я, чувствуя, как мой симбионт замирает в ожидании.

"Обычно мы видим сны о будущих формах – текучие видения возможностей," – старейшина поднимает руку, и его пальцы превращаются в тонкие нити света. – "Но теперь… теперь мы видим сны о пустоте. О местах, где формы не просто меняются, а… перестают быть."

Другой Хранитель Снов – существо, похожее на живой туман – добавляет: "И ещё эти шёпоты… голоса из глубины, говорящие на языке первичного хаоса."

Я замечаю, как по стенам храма пробегает рябь – живой камень реагирует на слова Хранителей. Узоры начинают складываться в новые паттерны, пытаясь записать их тревожные видения.

"Покажите мне," – говорю я, готовясь к погружению в их сновидческое восприятие.

Старейшина Хранителей Снов протягивает руку, его пальцы превращаются в струи перламутрового света. Я принимаю приглашение, позволяя своему сознанию слиться с их коллективным сновидением.