Возможно, считает Геншель, мы привыкли к тому, что кто-то другой думает за нас и определяет ситуации посредством массовой коммуникации. Когда масс-медиа переключаются на что-то другое, мы склонны вычеркивать из нашего сознания то, что больше не появляется на экране. Это происходит в точном соответствии с механизмом вытеснения, зафиксированным в старой пословице «С глаз долой – из сердца вон», а «мы настолько глупы, что верим в исчезновение проблемы только потому, что больше ее не видим» [Ibid.]. Наши представления о социальных проблемах сами становятся поветриями (fads), временно раздражающими и беспокоящими нас, но вскоре предаются забвению.

Роль элит и средств массовой коммуникации в распространении идей и фактов и формирующегося на этой основе общественного мнения часто является решающей в силу того, что бо́льшая часть социальных проблем не касается подавляющего большинства населения. Поскольку в отношении информации общественность полагается на масс-медиа, то значение проблемы может быть истолковано неверно. В качестве примера такой ошибочной интерпретации Геншель анализирует проблему преступности, неадекватные оценки которой в общественном сознании, порожденные отсутствием реальных знаний и непониманием природы преступности и уголовного законодательства, приобрели, по его мнению, характер эпидемии. Свою лепту в это ставшее хронической болезнью общества состояние вносят медиа, по крайней мере, в двух отношениях: во-первых, колебания в освещении преступности в них слабо связаны с изменениями peального числа совершенных преступлений (здесь работает механизм латания дыр: если нет важных новостей, то криминальная тема всегда привлечет внимание); во-вторых, наиболее часто упоминаемые в медиа преступления отнюдь не являются столь же часто совершаемыми в действительности; на самом деле, как обнаружил один из исследователей, «относительная частота, с которой сообщается о тех или иных преступлениях не имеет никакого отношения к их доле в криминальной статистике» [Ibid. P. 62].

Так на что же ориентируются люди в своем определении ситуации – на реальный уровень преступности и его колебания или на освещение преступности средствами массовой коммуникации? Скорее на второе. Одна из наиболее частых причин заблуждений относительно явлений и фактов, не наблюдаемых человеком лично, заключается в большей доступности некоторых событий в памяти людей благодаря их периодически повторяющимся описаниям в масс-медиа. Кражи со взломом (burglaries) получают намного большее освещение в прессе по сравнению с «беловоротничковыми» или санкционированными правительством политическими преступлениями (незаконной слежкой, прослушиванием телефона и подобными ущемлениями гражданских прав), несмотря на то, что последние могут стоить гражданам гораздо дороже, чем ущерб, нанесенный кражами.

Педалированиие средствами массовой коммуникации одних проблем (например, вопросы, связанные с озоновой дырой, которые интенсивно обсуждали еще несколько лет назад, сменились теперь проблемой потепления климата, которые связывают с солнечной активностью) и сознательное затушевывание других путем недопущения их на публичные арены (серьезный кризис мегаполисов) делает общество и граждан слепыми в отношении подобных вытесненных ситуаций, что может иметь весьма серьезные последствия. Конечно, налицо реальная манипулятивная мощь медиа, которую хорошо иллюстрирует пример с освещением преступности.

Опросы Института Гэллапа, проводимые с 1935 г. до конца 1970-х гг., показали существование определенных образцов в общественных определениях проблем и обеспокоенности в различные периоды времени. Подобные реакции, как выясняется, в значительной степени продиктованы текущими поветриями (fads) в средствах массовой коммуникации, в свою очередь определяемыми центрами власти.